|
ВОСЕМЬ
СЛОВ ПРОТИВ ИУДЕЕВ
ИОАННА
ЗЛАТОУСТА
СЛОВО
ПЕРВОЕ
СЕГОДНЯ
хотел я сообщить вам остальное из того
предмета, о котором недавно беседовал с
вами и показать яснее, сколь непостижим Бог.
Об этом мы много и долго говорили в
прошедшее воскресенье, когда приводили
свидетельства и из Исаии, и из Давида, и из
Павла. Первый взывал: род же Его кто
исповесть (Иса. LIII, 8)? Второй благодарил
Бога за Его непостижимость, говоря: исповемся
Тебе, яко страшно удивился еси: чудна дела
Твоя (Пс. CXXXVIII, 14); и еще: удивися разум
Твой от мене: утвердися, не возмогу к нему
(ст. 6). А Павел, не углубляясь в изследование
самой сущности (Бога), а вникнув только в Его
промышление, или лучше - обняв малую только
часть этого промышления, открывшуюся в
призвании язычников, и как бы увидев
обширное и необъятное море, воскликнул: о
глубина богатства и премудрости и разума
Божия! яко неиспытани судове Его, и
неизследовани путие Его (Римл. XI, 33).
Конечно, достаточно бы и этих свидетельств
для доказательства, но я не
удовольствовался пророками, не остановился
и на апостолах, но взошел на небо, показал
вам хор ангелов, говорящий: слава в вышних
Богу, и на земли мир, в человецех
благоволение (Лук. II, 14). Вы слышали также
серафимов, со страхом и трепетом взывающих: свят,
свят, свят Господь Саваоф: исполнь вся земля
славы Его (Иса. VI, 3). Присовокупил я и
херувимов, вопиющих: благословенна слава
Господня от места Его (Иез. III, 12). Три
свидетеля на земле, и три на небе,
показывают неприступность славы Божией.
Доказательство наконец стало несомненным;
много было рукоплесканий, народ был
воодушевлен, собрание воспламенялось. А я
радовался не тому, что меня хвалили, но тому,
что славили моего Владыку; ибо эти
рукоплескания и похвалы доказывали любовь
души вашей к Богу. Как любящие слуги,
услышав, что кто-нибудь хвалит их господина,
воспламеняются любовию к хвалящему, потому
что любят господина; так поступили и вы
тогда: громкими рукоплесканиями вы
показали великую любовь к Господу. Хотел бы
и я сегодня заняться теми же прениями: если
уже враги истины не могут насытиться хулами
на Благодетеля, тем более мы должны быть
ненасытны в прославлении Бога всяческих. Но
что мне делать? Другая, еще более тяжкая,
болезнь вызывает язык наш к ея врачеванию, -
болезнь, поразившая тело церкви. Ее-то и
должно прежде всего искоренить, а потом уж
позаботиться и о внешних; должно прежде
излечить своих, а потом заняться и чужими.
Какая же это болезнь? У жалких и несчастных
иудеев наступает непрерывный ряд
праздников: трубы, кущи, посты; а многие из
тех, которые считаются нашими и говорят о
себе, будто веруют по нашему, одни ходят
смотреть на эти праздники, а другие даже
участвуют в праздниках и постах (иудейских).
Этот-то злой обычай я и хочу теперь изгнать
из церкви. Против аномеев можно поговорить
и в другое время, и от замедления в этом не
будет никакого вреда: но, если зараженных
иудейством не уврачуем теперь, когда
праздники иудеев близко и у дверей, то боюсь,
чтобы некоторые (из христиан), по
неудержимой привычке и великому невежеству,
не приняли участия в этом нечестии; тогда
напрасны уже были бы и наши слова об этом.
Ибо, если они, ничего не услышав от нас
сегодня, будут поститься с иудеями; то после
того, как грех уже будет сделан, напрасно
станем мы прилагать и врачество. Поэтому-то
я и спешу предупредить (зло). Так поступают и
врачи: они прежде всего употребляют
средства против сильных и самых острых
болезней. Притом же, настоящее слово (против
иудеев) сродно с прежним (против аномеев):
как сродно нечестие аномеев и иудеев, так и
настоящия состязания ваши сродны с
прежними. Аномеи ставят в вину (И. Христу) то
же самое, за что обвинили Его иудеи. За что
же обвинили они? За то, что (Иисус Христос)
называл Бога Своим Отцем, делая Себя равным
Богу (Иоан. V, 18). За это же обвиняют Его и
аномеи, или вернее сказать, не обвиняют, но
даже совсем изглаждают самыя слова (И.
Христа, Иоан. V, 17) и смысл их, если не руками,
так мыслию.
2.
Не удивляйтесь, что иудеев я назвал жалкими.
Истинно жалки и несчастны они, намеренно
отринувшие и бросившие столько благ, с неба
пришедших в их руки. Возсияло им утреннее
Солнце правды: они отвергли свет Его, и
сидят во тьме, а мы, жившие во тьме,
привлекли к себе свет и избавились от мрака
заблуждения. Они были ветвями святаго корня,
но отломились: мы не принадлежали к корню, и
принесли плод благочестия. Они с
малолетства читали пророков, и распяли Того,
о Ком возвещали пророки: мы не слышали
божественных глаголов, и Тому, о Ком
предсказано в них, воздали поклонение. Вот
почему жалки они; ибо тогда как другие
восхищали и усвояли себе блага, им (иудеям)
ниспосланныя, сами они отвергли их. Они,
призванные к усыновлению, ниспали до
сродства с псами, а мы, будучи раньше псами,
возмогли, по благодати Божией, отложить
прежнюю неразумность и возвыситься до
почести сынов (Божиих). Из чего это видно? Несть
добро отъяти хлеба чадом, и поврещи псом (Матф.
XV, 26); так сказал Христос хананейской жене,
называя чадами иудеев, а псами язычников. Но
смотри, как после изменился порядок: те (иудеи)
сделались псами, а мы чадами. Блюдитеся от
псов, говорит об них Павел, блюдитеся от
злых делателей, блюдитеся от сечения. Мы бо
есмы обрезание (Фил. III, 2. 3). Видишь, как
бывшие прежде чадами сделались псами?
Хочешь узнать, как и мы, бывшие прежде псами,
сделались чадами? Елицы же прияша Его,
говорит евангелист, даде им область чадом
Божиим быти (Иоан. I, 12). Нет ничего жалче
иудеев: они всегда идут против собственнаго
спасения. Когда надлежало соблюдать закон,
они попрали его; а теперь, когда закон
перестал действовать, они упорствуют в том,
чтобы соблюдать его. Что может быть жалче
тех людей, которые раздражают Бога, не
только преступлением закона, но и
соблюдением его? Поэтому, говорит (св.
Стефан), жестоковыйнии, и необрезаннии
сердцы и ушесы, вы присно Духу Святому
противитеся (Деян. VII, 51), не только
нарушением закона, но и неблаговременным
желанием соблюдать его. И справедливо он
назвал их жестоковыйными, потому что они не
понесли ига Христова, хотя оно было благо и
не заключало в себе ничего тяжкаго и
изнурительнаго. Научитеся, говорит (Иисус
Христос), от Мене, яко кроток есмь и смирен
сердцем; и еще: возмите иго Мое на себе:
иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть (Матф.
XI, 29, 30). Однако же они не понесли (этого ига)
по своей жестоковыйности; и не только не
понесли, но сокрушили и расторгли его. Понеже
от века, сказано, сокрушил еси иго твое,
разтерзал еси узы твоя (Иер. II, 20; сн. V, 5 и
Псал. II, 3). Не Павел говорит это, но пророк
вопиет, разумея под игом и узами символы
власти (Христовой); ибо (иудеи) отвергли
владычество Христа, когда говорили: не
имамы царя, токмо кесаря (Иоан. XIX, 15). Ты (иудей)
сокрушил иго, разорвал узы, отторгся от
царства небеснаго и подчинился
человеческим властям! А ты (слушатель)
смотри, как точно пророк обозначил
необузданность иудеев; он не сказал: ты
отверг иго, но - сокрушил иго, а это порок
животных рьяных, необузданных, не терпящих
власти. Но от чего произошла эта
жестоковыйность? От пресыщения и пьянства.
Кто говорит об этом? Сам Моисей: яде Иаков,
и насытися, и отвержеся возлюбленный (Втор.
XXXII, 15). Как животныя, когда пользуются
обильным кормом, разжирев, делаются буйными
и неукротимыми, не допускают к себе ни ярма,
ни узды, ни руки возничаго; так и иудейский
народ, от опьянения и пресыщения
низвергшись в крайнее нечестие, заскакал,
не взял на себя ига Христова, и не повлек
плуга (евангельскаго) учения. На это
указывая, и другой пророк говорил: якоже
юница стрекалом стречема, разсвирепе
Израиль (Ос. IV, 16); а другой называет народ
иудейский телцем ненаученным (Иер. XXXI,
18). А такия животныя, будучи негодны для
работы, годны бывают для заклания. Это
случилось и с иудеями: сделав себя
негодными для работы, они стали годными
только для заклания. Поэтому и Христос
сказал: враги Моя оны, иже не восхотеша Мя,
да царь был бых над ними, приведите семо, и
изсецыте предо Мною (Лук. XIX, 27). Поститься
тебе, иудей, надлежало тогда, когда пьянство
причиняло тебе столько бедствий, когда
пресыщение порождало нечестие, - тогда, а не
теперь, потому что теперь пост неуместен и
мерзок. Кто говорит это? Сам Исаия, громко
взывающий: не сицеваго поста Аз избрах (Иса.
LVIII, 5). Почему? Потому что в судех и сварех
поститеся, и биете пястми смиреннаго (ст.
4). Если же твой пост был мерзок, когда ты бил
подобных тебе рабов; то приятен ли он будет
тогда, как ты убил Владыку? Как же так?
Постящемуся должно быть кротким,
сокрушенным, смиренным, и не опьянять себя
гневом: а ты бьешь подобных себе рабов?
Тогда иудеи постились в судех и сварех,
а теперь (постятся) в неумеренности и
крайней невоздержности, пляша босыми
ногами на площади; по намерению они
постящиеся, а по виду пьянствующие!
Послушай как пророк повелевает поститься: освятите,
говорит, пост; не сказал: шумно
празднуйте пост; проповеди цельбу,
соберите старейшины (Иоил. I, 14). А они,
собрав толпы изнеженных людей и скопище
распутных женщин, весь этот театр и актеров
увлекают в синагогу; ибо между театром и
синагогою нет никакого различия.
3.
Знаю, что некоторые сочтут меня дерзким за
то, что я сказал: нет никакого различия
между театром и синагогою; а я считаю их
дерзкими, если они думают иначе. Если я
решаю так сам собою, вини меня; но, если
говорю слова пророка, прими решение. Знаю,
что многие уважают иудеев, и нынешние
обряды их считают священными: потому спешу
исторгнуть с корнем это гибельное мнение. Я
сказал, что синагога нисколько не лучше
театра, и приведу на это свидетельство из
пророка; иудеи, конечно, не больше пророков
заслуживают вероятия. Так, что же говорит
пророк? Лице жены блудницы бысть тебе, не
хотела еси постыдетися ко всем (Иер. II, 3). А
где блудница предается блудодеянию, то
место и есть непотребный дом. А лучше
сказать, синагога есть только непотребный
дом и театр, но и вертеп разбойников и
логовище зверей: не вертеп ли иенин (гиены),
говорится, достояние мое мне (Иер. XII, 8 и
VII, 11), - вертеп не просто зверя, но зверя
нечистаго. И еще: оставих дом Мой, оставих
достояние Мое (XII, 7); а когда Бог оставит,
то какая уже надежда на спасение? Когда
оставит Бог, тогда место то делается
жилищем демонов. Конечно (иудеи) скажут, что
и они покланяются Богу. Но этого сказать
нельзя; никто из иудеев не покланяются Богу.
Кто говорит это? Сын Божий. Аще Отца Моего
бысте ведали, говорит Он, и Мене ведали
бысте: ни Мене весте, ни Отца Моего (Иоан.
VIII, 19). Какое еще можно привести мне
свидетельство достовернее этого? Итак, если
они не знают Отца, распяли Сына, отвергли
помощь Духа; то кто не может смело сказать,
что место то (синагога) есть жилище демонов?
Там не покланяются Богу, нет; там место
идолослужения. А между тем некоторые (из
христиан) обращаются к этим местам, как к
священным; и это говорю не по догадкам, но по
указанию самаго опыта. Ибо за три дня пред
этим - поверьте, не лгу, - я видел, что какой-то
негодяй и безумец, выдающий себя за
христианина (не могу назвать истинным
христианином отважившагося на такой
поступок) принуждал одну почтенную,
благородную, скромную и верную женщину
войти в синагогу еврейскую, и там
поклясться по спорному между ним и ею делу.
Так как эта женщина взывала о помощи и
просила остановить такое беззаконное
насилие, говоря, что ей, причастнице
божественных таин, не подобает идти в такое
место; то я возгорев и воспламенясь
ревностию, встал и не дозволил влечь ее на
такое преступное дело, но освободил от
этого нечестиваго принуждения. Потом я
спросил влекшаго, христианин ли он? И когда
он признал себя таким, я строго выговаривал
ему, порицая его за безчувственность и
крайнее безсмыслие, и говорил, что он ничем
не лучше осла, если, говоря о себе, что
покланяется Христу, в то же время влечет
кого-нибудь в вертепы иудеев, распявших Его.
И долго говорил я ему, во-первых, на
основании Божественных евангелий, что
вовсе не должно ни самому клясться, ни
другого принуждать к клятвам; потом, что не
должно принуждать к клятве не только верную
и посвященную (в таинства христианския), но
и никого из непосвященных. Когда же,
поговорив много и долго, изгнал я из души
его ложную мысль (о важности синагоги); то
спросил его и о причине, по которой он,
оставя церковь, влек эту женщину в
еврейское сборище. Он отвечал, что многие
сказывали ему, будто клятвы, там даваемыя,
особенно страшны. При этих словах я
застенал, воспламенился гневом, и потом
засмеялся. Видя коварство диавола, и то, к
чему успел он склонить людей, я стенал;
размышляя о безпечности обольщаемых, я
воспламенился гневом; а смотря опять на то,
каково и как велико неразумие обольщенных,
я смеялся. Об этом я разсказал и сообщил вам
потому, что вы безчувственны и
несострадательны к тем (из христиан),
которые и сами делают и другим позволяют
делать с собою такия вещи. Видя, что кто-нибудь
из ваших братий впадает в подобныя
беззакония, вы считаете это чужою бедой, а
не вашею, и думаете оправдаться пред
обличающими вас, говоря: а мне какая забота?
что у меня общаго с ним? - слова,
выказывающия крайнее безчеловечие и
сатанинское жестокосердие! Что говоришь ты?
Будучи человеком, имея одну и туже природу,
или даже, - если уже говорить об общности
природы, - имея одну главу - Христа, ты
осмеливаешься сказать, что у тебя ничего
нет общаго с твоими членами? Как же ты
исповедуешь, что Христос есть глава церкви?
Глава, естественно, соединяет все члены, с
точностью направляет их друг ко другу и
связывает между собою. Если (на самом деле) у
тебя ничего нет общаго с твоими членами; то
ничего нет у тебя общаго и с твоим братом, и
Христос не глава тебе. Иудеи пугают вас, как
малых детей, а вы не чувствуете этого. Как
негодные слуги, показывая детям страшныя и
смешныя личины (сами-то по себе оне не
страшны, но только представляются такими по
слабости детскаго ума), возбуждают большой
смех; так и иудеи пугают только слабых
христиан своими личинами. Могут ли, в самом
деле, устрашать обряды их, срамные и
постыдные, - обряды людей, прогневавших Бога,
подпавших безчестию и осуждению?
4.
Не таковы наши церкви; нет, оне истинно
страшны и ужасны. Ибо, где Бог, имеющий
власть над жизнию и смертию; где так много
говорят о вечных муках, об огненных реках, о
ядовитом черве, о несокрушимых узах, о тьме
кромешной, - то место страшно. А иудеи ничего
этого и во сне ее видят, так как живут для
чрева, прилепились к настоящему, и по своей
похотливости и чрезмерной жадности
нисколько не лучше свиней и козлов; только и
знают, что есть да пить, драться из-за
плясунов, резаться из-за наездников. Это ли,
скажи мне, заслуживает почтения и страха?
Кто может утверждать это? Отчего женам
представляется это страшным? Разве уже кто
скажет, что и опозорившиеся слуги, не
смеющие вымолвить слова и выгнанные из
господскаго дома, страшны для (слуг)
почетных и пользующихся свободою? Но это -
не так, нет. Корчемницы отнюдь не почетнее
царских палат; а синагога безчестнее и
всякой корчемницы, потому что служит
убежищем не просто для разбойников и
торгашей, но для демонов; а вернее сказать,
не синагоги только (служат таким убежищем),
но и самыя души иудеев, что и постараюсь
доказать в конце слова. Итак, прошу вас
помнить особенно эту беседу; потому что мы
говорим теперь не для того, чтобы показать
себя и вызвать рукоплескания, но чтобы
уврачевать ваши души. Ибо какое остается
еще нам извинение, когда, при таком
множестве врачей, есть между нами больные?
Апостолов было (только) двенадцать, - и они
привлекли всю вселенную; (а у нас) большая
часть города состоит из христиан, и однакож
есть еще больные иудейством. Какое же
оправдание нам - здоровым? Конечно, и они,
больные, достойны осуждения; но и мы не
свободны от него, когда небрежем о них в
болезни; нельзя было бы им долго оставаться
в недуге, если бы они пользовались
особенною попечительностию с нашей стороны.
Поэтому увещеваю вас теперь, чтобы каждый
из вас привлек брата, хотя бы для этого
нужно было сделать принуждение, употребить
силу, причинить неприятность, или вступить
в спор; все сделай, только бы исхитить его из
сети диавола и исторгнуть из общества
христоубийц. Если бы ты увидел на площади,
что кого-нибудь, осужденнаго по
справедливому приговору, ведут (на смерть),
и имел бы власть вырвать его из рук палача,
скажи мне, не употребил ли бы ты всех
средств для освобождения его? А теперь
видишь своего брата, беззаконно и
неправедно влекомаго в пропасть погибели,
не палачем, а диаволом, и не хочешь вступить
в борьбу, чтобы избавить его от такого
злодейства? Получишь ли же какое
снисхождение? - Но он, скажешь, сильнее и
могущественнее тебя? - Покажи его мне:
скорее решусь сложить свою голову, нежели
дозволю ему вступить в это священное
преддверие, если он будет упорствовать и
оставаться при том же. Что у тебя (скажу ему)
общаго о свободною, с вышним Иерусалимом? Ты
избрал нижний (Иерусалим); с ним и работай:
ибо и он, по слову апостола, работает с
чады своими (Гал. IV, 25). Ты постишься с
иудеями? Так сними вместе с ними и обувь,
ходи по площади босыми ногами, и будь
сообщником их позора и срама. Но ты на это не
можешь решиться: тебе стыдно и позорно. Так
иметь одинаковую с ними внешность ты
стыдишься, а участвовать в их нечестии не
стыдишься? Какого же можешь ожидать себе
снисхождения, когда ты христианин только на
половину? Поверьте, скорее сложу свою
голову, нежели оставлю без внимания кого-нибудь
из таких больных, если только увижу; если же
не буду знать, то Бог, конечно, простит. Об
этом пусть поразмыслит и каждый из вас
самих, и никто пусть не считает этого дела
маловажным. Разве вы не знаете, что диакон
постоянно возглашает во время совершения
таинств: познавайте друг друга? Как он
этим обязывает вас к строгому наблюдению за
вашими братьями! Так поступай и по
отношению к этим людям: когда узнаешь, что
кто-нибудь иудействует, останови, объяви о
нем, чтобы и тебе самому не подвергнуться
вместе с ним опасности. И в воинских лагерях,
если кто из среды воинов обличен будет в
преданности варварам и единомыслии с
персами, не только сам он подвергается
опасности, но и всякий из знавших об этом, но
не объявивших вождю. А как и вы составляете
войско Христово, то тщательно разыскивайте
и разузнавайте, не вмешался ли между вами
кто-нибудь из иноплеменников, и объявляйте
о нем, не для того, чтобы мы, подобно тем (вождям),
убили его, или истязали и наказали, но для
того, чтобы нам избавить его от заблуждения
и нечестия, и свое дело исполнить во всей
точности. Если же не хотите этого, и зная (виновнаго),
станете скрывать; то будьте уверены, что
подвергнетесь одинаковому с ним наказанию.
И Павел подвергает наказанию не только творящих
зло, но и соизволяющих им (Рим. I, 32); и
пророк одинаково осуждает как тех, кои
крадут, так и тех, кои бегут вместе с ними (Псал.
XLIX, 18); и это справедливо. Кто, зная о злодее,
прикрывает его, тот дает ему повод к
большему своеволию, и располагает его
делать зло с большим безстрашием.
5.
Но надобно опять возвратиться к больным.
Итак подумайте, с кем имеют общение
постящиеся теперь? С теми, которые кричали: распни,
распни (Лук. XXIII, 21); с теми, которые
говорили: кровь Его на нас и на чадех наших
(Матф. XXVII, 23). Осмелился ли бы ты подойти к
осужденным за покушение на верховную
власть и говорить с ними? Не думаю. Как же
странно, - с таким старанием избегать
сделавших зло человеку, а с оскорбившими
Бога иметь общение, и поклонникам Распятаго
праздновать вместе с распявшими Его? Это не
только глупо, но и крайне безумно. А как
некоторые считают синагогу местом
досточтимым; то необходимо сказать
несколько и против них. Почему вы уважаете
это место, тогда как его надлежит презирать,
гнушаться и убегать? В нем, скажете, лежит
закон и пророческия книги. Что же из этого?
Ужели, где будут эти книги, то место и будет
свято? Вовсе нет. А я потому-то особенно и
ненавижу синагогу и гнушаюсь ею, что, имея
пророков, (иудеи) не веруют пророкам, читая
Писание, не принимают свидетельств его; а
это свойственно людям, в высшей степени
злобным. Скажи мне: если бы ты увидел, что
какого-нибудь почтеннаго, знаменитаго и
славнаго человека завели в корчемницу, или
в притон разбойников, и стали бы его там
поносить, бить и крайне оскорблять, неужели
бы ты стал уважать эту корчемницу или
вертеп потому, что там оскорбляем был этот
славный и великий муж? Не думаю: напротив по
этому-то самому ты почувствовал бы
особенную ненависть и отвращение (к этим
местам). Так разсуждай и о синагоге. Иудеи
ввели туда с собою пророков и Моисея не для
того, чтобы почтить, но чтобы оскорблять и
безчестить их. Ибо, когда они говорят, будто
(пророки и Моисей) не знали Христа и ничего
не сказали о Его пришествии, то какое же еще
может быть большее оскорбление для этих
святых, как не обвинение их в том, будто они
не знают своего Владыку и участвуют в
нечестии иудеев? Значит, поэтому-то больше и
следует ненавидеть их, вместе с синагогою,
что они оскорбляют святых тех. Но что
говорить о книгах и местах? Во время гонений
палачи держат в руках у себя тела мучеников,
терзают, поражают бичами: так ужели их руки
стали святы от того, что держали тела святых?
Нисколько. Если же руки, державшия тела
святых, скверны по тому самому, что держали
беззаконно; то те, которые имеют у себя
Писания святых и оскорбляют их столько же,
как и палачи тела мучеников, ужели поэтому
будут заслуживать уважение? Не крайне ли
было бы это безумно? Если беззаконное
держание тел (святых) не только не освящает,
но делает еще более скверными держащих: тем
более чтение Писаний (пророческих) без веры
не может принести пользы читающим. Так это
именно настроение, с каким иудеи держат у
себя (священныя) книги, обличает их тем в
большем нечестии. Не имея пророков, они не
заслуживали бы такого осуждения; не читая
книг, не были бы так нечисты и мерзки. Теперь
же они не заслуживают никакого
снисхождения; потому что, имея
проповедников истины, питают враждебное
настроение и к самим проповедникам и к
истине. Следовательно, поэтому-то они
особенно мерзки и нечисты, что, имея
пророков, пользуются ими с враждебным
настроением. Поэтому умоляю вас бегать и
уклоняться их собраний: (иначе, произойдет)
не малый вред для немощных братий и не малый
повод к гордости для иудеев. Когда они
увидят, что вы, поклонники распятаго им
Христа, выполняете и почитаете их (обряды);
то как им не подумать, что все обряды их
прекрасны, а наши ничего не стоят, так как вы,
почитая и соблюдая эти последние, в тоже
время бежите к уничижающим их? Аще кто
видит тя, говорит апостол, имуща разум, в
требищи возлежаща, не совесть ли его,
немощна сущи, созиждется (расположится) идоложертвенная
ясти (1 Кор. VIII, 10)? И я говорю: если кто
увидит, что ты, имея знание, уходишь в
синагогу и смотришь на (праздник) труб,
немощная совесть его не расположится ли к
почитанию иудейских обычаев? Падающий
наказывается не за свое только падение, но и
за то, что роняет других; равно как и
устоявший не только награждается за свое
мужество, но заслуживает уважения и за то,
что и в других возбуждает ревность к тому же.
Итак, избегайте и собраний, и мест, где
бывают иудеи; и никто да не питает уважения
к синагоге из-за (священных) книг, но из-за
них-то пусть ненавидит ее и гнушается ею,
потому что иудеи оскорбляют святых, не веря
их словам и представляя их повинными в
крайнем нечестии.
6.
И чтобы вы убедились, что книги не придают
святости месту, но что душевное настроение
собирающихся в нем оскверняет его, разскажу
вам одну древнюю историю. Птоломей
Филадельф, собирая отовсюду книги и узнав,
что у иудеев есть Писания, преподающие
учение о Боге и о наилучшем устройстве
жизни, вызвал из Иудеи мужей и чрез них
перевел эти Писания, и положил их в храм
Сераписа (он был язычник), где и доселе
находится этот перевод пророческих книг.
Что же? Ужели храм Сераписа из-за этих книг
стал свят? Нет; сами оне святы, но месту не
сообщают святости, вследствие нечистоты
собирающихся в нем. Так надобно судить и о
синагоге. Если там не стоит идол, зато живут
демоны. И это говорю не о здешней только
синагоге, но и о той, которая в Дафне: там
пропасть, называемая пропастью Матроны, еще
более пагубная. Слышал я, что многие из
верующих ходят туда и спят подле этого
места. Но нет, я никогда не назову таких
людей верующими: для меня одинаково нечисто
всякое капище как Матроны, так и Аполлона.
Если же кто обвинит меня (за эти слова) в
дерзости, и я в свою очередь обвиню того в
крайнем безумии. Ибо скажи мне: не нечестиво
ли то место, где живут демоны, если даже и не
стоит там идол? (А место), где собираются
христоубийцы, где преследуют крест, где
хулят Бога, не знают Отца, поносят Сына,
отвергают благодать Духа, где еще находятся
и самые демоны, - такое место не более ли
пагубно? Ибо там (в языческом капище)
нечестие явно и очевидно, и не так легко
привлечет или обольстит человека умнаго и
здравомыслящаго; но здесь (в синагоге иудеи),
говорящие о себе, что покланяются Богу,
отвращаются идолов, имеют и почитают
пророков, этими словами устраивают только
большую приманку и ввергают в свои сети
людей простых и неразумных, по их
неосторожности. Значит, нечестие как у
иудеев, так и у язычников, одинаково; но
обольщение у первых действует гораздо
сильнее, потому что у них не виден ложный
жертвенник, на котором они закалают не овец
и тельцов, а человеческия души. Словом: если
ты уважаешь все иудейское, то что у тебя
общаго с нами? Если иудейское важно и
достойно почтения, значит, наше ложно; но
если наше истинно, а оно и в самом деле
истинно, то иудейское исполнено обмана.
Говорю ни о Писаниях, нет; оне привели меня
ко Христу; но (говорю) о нечестии и нынешнем
безумии иудеев. Но пора уже показать, что
там в (синагоге) живут и демоны, и не только в
этом месте, но и в самых душах иудеев. Егда
же нечистый дух, сказал (Иисус Христос), изыдет
от человека, преходит сквозе безводная
места, ища покоя: и не обретая глаголет:
возвращуся в дом мой, отнюду же изыдох. И
пришед, обрящет празден, пометен и украшен.
Тогда идет и поймет с собою седмь иных духов,
лютейших себе, и вшедше, живут ту: и будут
последняя человеку тому горша первых. Тако
будет и роду сему лукавому (Лук. XI, 24; Матф.
XII, 43-45). Видишь, что демоны живут в душах их, и
нынешние - еще лютее прежних. И очень
справедливо: потому что иудеи тогда
оскорбляли пророков, а теперь ругаются над
самим Владыкою пророков. Так вы собираетесь
в одно место с людьми, одержимыми демонами,
имеющими в себе столько нечистых духов,
воспитанными в смертоубийствах и - не
ужасаетесь? Следует ли даже обмениваться с
ними приветствиями и делиться простыми
словами? Напротив, не должно ли отвращаться
их, как всеобщей заразы и язвы для всей
вселенной? Какого зла они не сделали? Не все
ли пророки употребляли множество длинных
речей на обличение их? Какого злодейства,
какого беззакония не затмили они своими
гнусными убийствами? Они закалали в жертву
демонам своих сыновей и дочерей, не познали
самой природы, забыли муки деторождения,
пренебрегали воспитанием детей,
ниспровергли до основания законы родства,
стали свирепее всех зверей. И звери часто
жертвуют и жизнию и пренебрегают
собственною безопасностью для защиты своих
детенышей; а эти, без всякой необходимости,
собственными руками закалали свои
порождения, чтобы угодить врагам нашей
жизни, неприязненным демонам. Чему прежде
изумляться в них? Нечестию ли, или
жестокости и безчеловечию? Тому ли, что они
закалали своих сыновей, или тому, что
закалали их в жертву демонам? А
похотливостию не превзошли ли они самых
похотливых животных? Послушай, что пророк
говорит о их невоздержности: кони
женонеистовии сотворишася, кийждо к жене
искренняго своего ржаше (Иер. V, 8); не
сказал: каждый питал похоть к жене ближняго;
нет, с особенною силою выразил их неистовую
похоть ржанием (известных) животных.
7.
О чем еще сказать вам? О хищениях, о
лихоимстве, о притеснении бедных, о кражах,
о корчемничестве? Но для разсказа об этом не
достанет и целаго дня. Но праздники их,
скажете, имеют в себе что-то важное и
великое! - И их сделали они нечистыми.
Послушай пророков, или лучше, послушай
самого Бога, какое сильное отвращение
показывает Он к ним: возненавидех и
отвергох праздники ваша (Амос. V, 21). Бог
ненавидит их, а ты принимаешь в них участие?
Не сказано, (что ненавидит) такой-то и такой-то
праздник, но вообще все. Хочешь знать, что
Бог ненавидит (иудейское) служение Ему
посредством тимпанов, цитр, псалтирей и
других инструментов? Отстави от Мене,
сказал Он, глас песней твоих и песнь
органов твоих не послушаю (ст. 23). Бог
говорит: отстави от Мене, а ты идешь
слушать трубы? Но не мерзки ли самыя жертвы
их и приношения? И аще принесете Ми
семидал, всуе: кадило, мерзость Ми есть (Иса.
I, 13). Кадило их - мерзость, а место - не
мерзость? И когда же мерзость? Прежде, чем
они совершили самое главное злодеяние, -
прежде Креста, прежде христоубийства. Так
не гораздо ли более (мерзко их кадило)
теперь? Что может быть благовоннее кадила?
Но Бог судит о приношениях, обращая
внимание не на свойство даров, а на
расположение приносящих. Призре на Авеля
и потом уже на дары его; увидел Каина,
и потом отвратился от жертв его. На Каина,
сказано, и на жертвы его не внят (Быт. IV, 4,
5). Ной принес в жертву Богу овец, тельцов и
птиц, и обоня Господь, говорит Писание, воню
благоухания (Быт. VIII, 21), то есть, принял
принесенное. У Бога конечно нет ноздрей:
Божество - безтелесно. С жертвенника
возносится кверху запах и дым от сожигаемых
тел, а зловоннее этого запаха ничего не
может быть; однакож, чтобы ты знал, что Бог
то принимает жертвы, то отвращается их,
смотря по расположению духа приносящих, (Писание)
называет этот запах и дым вонею благоухания,
а кадило - мерзостию потому, что душа
возносящих его исполнена великаго зловония.
Хочешь ли знать, что Бог отвращается, вместе
с жертвами, органами, праздниками, фимиамом,
и от храма, из-за людей, которые собираются в
нем? Лучше всего Он показал это на деле,
когда в известное время предал (храм
иудейский) в руки варваров, а потом и
совершенно разрушил. Впрочем, и до
разрушения, Он взывает и говорит чрез
пророка: не надейтеся на себе в словесех
лживых, понеже весьма не упользуют вас,
глаголюще: храм Господень, храм Господень
есть (Иерем. VII, 4). Не храм, говорит Он,
освящает собирающихся в нем, но
собирающиеся делают его святым. Если же
храм не приносил пользы тогда, когда в нем
находились херувимы и кивот; тем менее он
принесет пользы, когда все это уничтожено,
когда Бог совершенно отвратился от него, и
когда открылось еще больше причин для
такого отвращения. Как же глупо и безумно
праздновать вместе с людьми, покрытыми
безчестием, оставленными Богом, и
раздражавшими Господа? Если бы кто убил
твоего сына, скажи мне, ужели ты мог бы
смотреть на такого человека, слушать его
разговор? Не избегал ли бы ты его, как злого
демона, как самого диавола? Иудеи умертвили
Сына твоего Владыки; ты осмеливаешься
сходиться с ними в одном и том же месте?
Умерщвленный (Иисус Христос) почтил тебя
так, что сделал Своим братом и
сонаследником; а ты столь безславишь Его,
что уважаешь убийц и распинателей Его, и
угождаешь им участием в их праздниках,
ходишь в скверныя места их собраний,
вступаешь в нечистыя преддверия и
участвуешь в бесовской трапезе? Так
называть пост иудеев должен я после того,
как они совершили богоубийство. И как же не
демонам служат те, которые делают противное
Богу? Но ты ищешь у демонов исцеления? Если
демоны уже свиней загнали в море, когда
Христос дозволил им войти в них; то пощадят
ли человеческое тело? О, если бы они не
убивали человека, если бы не строили козней
(против него)! Они изгнали его из рая, лишили
вышней почести: будут ли же врачевать его
тело? Это - насмешка и басни. Демоны умеют
только строить козни и вредить, а не
врачевать. Они не щадят души; ужели, скажи
мне, пощадят тело? Стараются извергнуть (человека)
из царства: так захотят ли избавить его от
болезни? Разве ты не слышал, как пророк, или
вернее - сам Бог чрез пророка говорит, что
они не могут сделать ни добра, ни зла? Но
если бы они даже и могли и хотели врачевать,
- что впрочем невозможно, - тебе однакож не
следует из-за малой и скоропреходящей
пользы навлекать на себя безконечную и
вечную погибель. Ужели хочешь уврачевать
тело, чтобы погубить душу? Не хороша твоя
прибыль: просишь своего зложелателя об
уврачевании (тела), и раздражаешь Бога,
сотворившаго тело! Не легко ли же какому-нибудь
нечестивому человеку, своим врачебным
искусством, увлечь тебя к поклонению
языческим богам? И язычники своим
искусством часто вылечивали от многих
болезней и возстановляли здоровье недужных.
Что же? Неужели этому должно принимать
участие в их нечестии? Нет. Послушай, что
Моисей говорит иудеям: аще же возстанет в
тебе пророк, или видяй соние, и даст тебе
знамение или чудо, и приидет тебе знамение
или чудо, еже рече к тебе, глаголя: идем, да
послужим богом иным, ихже не весте: да не
послушаете глагол пророка того, или
видящаго сон той (Втор. XIII, 1-3). Эти слова
означают вот что: если явится какой-нибудь
пророк и сотворит чудо, напр. воскресит
мертваго, или очистит прокаженнаго, или
исцелит разслабленнаго, и, по совершении
чуда, будет склонять тебя к нечестию; не
верь ему из-за совершеннаго им чуда. Почему? Яко
искушает Господь Бог твой вас, еже уведети,
аще любите Господа Бога вашего всем сердцем
вашим, и всею душею вашею (ст. 3). Отсюда
видно, что демоны не исцеляют. Если же
иногда, по попущению Божию, и сделают они
какое исцеление, как и люди; то такое
попущение бывает для твоего испытания, не
потому, чтобы Бог не знал (тебя), но чтобы ты
научился не принимать от демонов и
исцеления. И что говорить об излечении тела?
Если бы кто-нибудь грозил тебе геенною,
чтобы принудить тебя отречься от Христа; не
соглашайся; если бы обещал царство, только
бы отвлечь тебя от единороднаго Сына Божия:
отвратись и возненавидь его, будь учеником
Павла, поревнуй тем словам, которыя громко
произнесла эта блаженная и доблестная душа:
известихся бо, говорил он, яко ни
смерть, ни живот, ни ангели, ни начала, ниже
силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота,
ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас
разлучити от любве Божия, яже о Христе
Иисусе Господе нашем (Римл. VIII, 38, 39). Его не
могли отлучить от любви Божией ни ангелы, ни
силы, ни настоящее, ни будущее, ни другая
какая-нибудь тварь: а тебя отлучает
врачевание тела? Какое же будет нам
извинение? Христос должен быть для нас
страшнее и геенны, вожделеннее и царства.
Пусть будем мы больны: лучше остаться
больным, нежели, для освобождения от
болезни, впасть в нечестие. Демон, если и
уврачует, больше повредит, нежели принесет
пользы: доставит пользу телу, которое,
спустя немного, непременно умрет и сгниет; а
повредит он безсмертной душе. Как
похитители людей, предлагая маленьким
детям лакомства, пирожки, игорныя кости и
другое, тому подобное, и чрез это приманивая
их к себе, часто лишают их свободы и самой
жизни; так и демоны, обещая человеку
уврачевать тело, совершенно губят спасение
души его. Но мы не потерпим этого,
возлюбленные; напротив, всячески
постараемся избегать нечестия. Не мог ли
Иов, согласно убеждению жены, произнесть
хулу на Бога и освободиться от постигшаго
его несчастия? Рцы, говорила она, глагол
некий ко Господу, и умри (Иов. II, 9). Но он
решился лучше страдать и мучиться, и
перетерпеть невыносимый тот удар: нежели
произнести хулу на Бога и избавиться от
тяготевших на нем бедствий. Поревнуй ему и
ты; пусть демон тысячу раз обещает избавить
тебя от постигших тебя зол: не склоняйся, не
уступай, как и тот праведник не послушался
жены; нет, решись лучше перенести болезнь,
нежели потерять веру и спасение своей души.
Бог часто попускает тебе впасть в болезнь
не потому, чтобы Он оставил тебя, но с тем,
чтобы более прославить тебя. Итак, будь
терпелив, чтобы и тебе услышать: мниши ли
Мя инако тебе сотворша, разве да явишися
правдив (Иов. XL, 3)?
8.
Можно бы сказать и больше этого, но, чтобы не
затруднить вам памятование о сказанном, я
здесь окончу свою беседу словами Моисея: засвидельствую
вам днесь небом и землею (Втор. XXX, 19), что,
если кто из вас, здесь ли находящихся или
отсутствующих, отправится смотреть трубы (иудейския),
или пойдет в синагогу, или взойдет в храм
Матроны, или будет участвовать в посте и
субботах, или совершать другой какой-нибудь
малый или великий иудейский обряд, я чист от
крови всех вас. Эти беседы предстанут и мне,
и вам, в день Господа нашего Иисуса Христа.
Если вы послушаете, оне доставят вам
великое дерзновение; а если не послушаете и
прикроете кого из отваживающихся на такия
дела, они противостанут вам, как строгие
обличители. Я не упустил сказати вам всю
волю Божию (Деян. X, 27), напротив, еще отдал сребро
торжником (Мат. XXV, 27): вам уже
предоставляется умножить данное и плоды от
слушания (беседы) употребить на спасение
ваших братий. Но, скажет кто-нибудь, тяжко и
неприятно объявлять о виновных в этом (участии
в иудейских обрядах)? - Нет, тяжко и
неприятно молчать об этом: потому что такое
молчание и для вас, которые, скрываете, и для
тех, которых скрываете, гибельно тем, что
вооружает против вас Бога. Не гораздо ли
лучше досадить подобным нам рабам, лишь бы
приобресть спасение, нежели раздражать
против себя Господа? Ближний, хотя теперь и
понегодует, не может однако же сделать тебе
никакого вреда, а впоследствии будет еще
благодарен тебе за врачевство; но Бог, если
ты умолчишь и скроешь, в угодность своему
ближнему, для него гибельную, - подвергнет
тебя самому тяжкому наказанию. Значит,
молчанием ты и Бога вооружишь против себя, и
брату повредишь; а объявлением и открытием (виновнаго)
и Бога умилостивишь к себе, и брату
принесешь пользу, и сделаешь его самым
пламенным другом, когда он на опыте узнает
твое благодеяние. Итак не думайте, будто вы
угождаете вашим братьям, когда, увидя, что
они делают что-либо дурное, не обличаете их
со всею строгостию. Если у тебя пропадет
одежда, не одинаково ли считаешь своим
врагом как укравшаго, так и того, кто знает
вора и не объявляет о нем? Общая мать наша (церковь)
потеряла не одежду, но брата: украл его
диавол, и держит теперь в иудействе. Ты
знаешь укравшаго, знаешь украденнаго;
видишь, что я, зажегши, как бы светильник,
слово учения, везде ищу (украденнаго) с
плачем, и стоишь в молчании, и не объявляешь?
Какого же ожидаешь ты себе снисхождения?
Церковь не сочтет ли тебя величайшим врагом
своим, не признает ли супостатом и
изменником? Но не дай Бог, чтобы кто-либо из
слушающих это наставление дошел когда до
такого греха, чтобы т. е. предал брата, за
котораго Христос умер. Христос пролил за
него кровь Свою; а ты не хочешь и слова
сказать? Не (делайте этого), прошу; но,
вышедши отселе, тотчас поспешите на эту
ловлю, и каждый из вас пусть приведет ко мне
одного из таких больных. Но лучше бы, если бы
и не нашлось столько больных: так пусть двое
или трое, или даже десять или двадцать из
вас, приведут ко мне одного, чтобы я, увидев
пойманную в сети добычу, предложил вам в тот
день обильнейшую трапезу. Ибо, если увижу,
что нынешний совет мой приведен будет в
дело, с большим усердием примусь за
врачевание больных, и великая будет польза
как вам, так и им. Не поленитесь же, но все
без изъятия, со всем усердием, ловите таких
больных, женщины женщин, мужчины мужчин,
рабы рабов, свободные свободных, дети детей,
и поймав, приходите в следующее собрание,
чтобы и от нас получить вам похвалу, и,
прежде еще наших похвал, заслужить от Бога
награду, великую и неизреченную, которая
гораздо превосходит труды подвизающихся в
добре. Чего да удостоимся все мы, благодатию
и человеколюбием Господа нашего Иисуса
Христа, чрез Котораго и с Которым слава Отцу,
вместе со Святым Духом, ныне и всегда и во
веки веков. Аминь.
 
|
|
