ШЕСТОДНЕВ

ИОАННА ЭКЗАРХА БОЛГАРСКОГО

Слово третьего дня

    Трижды святой Бог Творец украсил это видимое творение всеми красотами: первое небо — солнцем, луной и звездами, а между небом и землей поместил эфир и воздух. Землю же одарил Он всевозможными цветами и растениями и все созданное наделил различными прекрасными качествами. Нам же подобает, размышляя о Творце и об этом прекрасном творении, долго восхищаться всему этому, благодаря Бога Художника. Это написано не только для того, чтобы мы знали, как все создано, но и для того, чтобы мы восхищались Творцом всего этого.

    Мы говорили, что в первый день Бог извел в бытие вещество, необходимое для этого творения, а во второй день объяснили, каким образом Он составил из жидкого естества воды твердь, из-за чего она называется твердью.

    Бог сказал: «Да соберется вода, которая под небом, в сонм один». Куда же она собралась? Послушай, не так ли? Когда Бог сотворил землю, не было еще долин и холмов. Но как только Он сказал: «Да соберется вода», тут же и создал и долины, и впадины, и морские заливы, как и сам свидетельствует посредством своего дела. Когда же земля разверзлась и с обеих сторон появились острова и горы, тогда Он оставил острова и горы. И от этого ты можешь понять, что в начале все было слитно, но Божие повеление разрушило эту ровную поверхность. Вода стекла вниз и обнажилась земля, как и повелел ей Творец. «Да соберется вода, которая под небом, в сонм один, и да явится суша. И собралась вода, которая под небом, в сонмы их, и стало так. И явилась суша. И назвал Бог сушу землею, а собрания вод назвал морями». Без колебания Он назвал причину, по которой невидимую поверхность, назвал землею. Когда Бог приказал!, тотчас было снято водное покрытие, которым она была покрыта и вследствие этого невидима. Где Он задумал, тут и появились земные долины. В соответствии с местностью появились высокие места и низины. Одни долины были ограничены высокими склонами, а другие низины лежали на морском побережье. Там же, где кончаются края морских ширин, берега были возведены до облаков, чтобы проходящие мимо могли дивиться им. О них говорит и великий Исаия, дивясь величию божественной силы и восклицая: «Сотворивший концы земли». Он имеет в виду, называя те высокие берега, не концы земные, но края морских пучин, которые наблюдателям кажутся страшными и достигающими облаков. Ими  оградила непостижимая премудрость и сила Божия подъем морских волн, другими же берегами, низкими, как уже мы говорили, ограничила морские пучины.

    Встречаются иногда и берега огромных морских ширин, покрытые песком, но вопреки этому большое количество воды удерживается этими низкими берегами. Все это создает Бог, чтобы ты понял, что и без высоких тех берегов и каменных скал слабым песком Он может сдержать пенящееся и восходящее до облаков море.

    Он положил ему и границу песком, когда говорил: «Молчи, укротися!» И волны разбивались сами собой. О том же и пророк говорил, обращаясь к Богу: «Ты положил предел, которого не перейдут и не возвратятся покрыть землю». Где было повеление Божие, тут и сказал: «Да соберется вода в сонм один, и да явится суша». Определена была глубокая и большая долина, куда стеклось множество вод, которые назвали «собрание едино». И болота, и ущелья, и места озер и рек приняли течение движущегося водного естества вниз, по их руслам неведомое множество вод стеклось и  сошлось в большую и необъятную долину и создало море, которое невозможно переплыть. Но поскольку сказано: «И собрание вод назвал морями», то другие спрашивают об этом, говоря: «Почему Владыка Бог повелел собраться воде в одно место, а Моисей говорил не об одном море, но дал ему много имен, когда говорил о море?» Этому есть хорошее и всем известное объяснение. Ибо море едино, но различно по своему образу. Лучше было бы сказать, что море имеет местные различия, но не может быть отделено от единой сущности. Подобно тому, как человек имеет один вид, но существует множество людей, и море считается единым, но от него отделяются великие морские пучины, образующие как бы вдающиеся в сушу части моря. 

    О неизреченная премудрость Творца! Моисей говорит о море, которое упоминал Бог, во множественном числе, чтобы мы называли морем не только широкое море, образованное разверстыми пучинами, и протяженное и непереплываемое, и представляющееся смотрящим на него безграничным множеством вод, но и собрания озерных вод и еще более мелкие водные резервуары, поскольку они подобны великому сонму, хотя и малы, и имеют как бы вид заливов. Поэтому он и Никомидийские воды назвал заливом, и Вифинейское и Далматинское, и Измирское моря и воды в иных местах, имеющие облик моря в виде заливов. Таким образом, подобает говорить о морях во множественном числе, поскольку во многих местах можно наблюдать, что они имеют тот же вид, что и единое море, от которого они образованы. Зато те, кто по ним ходит, хорошо их знают и называют разными именами, говоря: Восточное море, и Вечернее море, и еще Сицилийское море, и еще одно — Овятское. Вообще говоря, во многих местах дается имя морской воде без разделения водного естества на имена (ибо едино существо моря), но воды отделяются и называются различными именами по виду каждого места.

   «И назвал Бог сушу землею, а собрания вод назвал морями». Одновременно с широким и большим морем он назвал собрания вод, простиравшиеся по другим местам земли в виде заливов и внутренних морей, которые выходят или вливаются в единое море. Ведь великое собрание вод, которые слились по Божьему повелению в широкую и глубокую земную впадину водного естества, одно. Говоря о собрании вод, Он сначала упомянул об этом первом море и уже потом назвал заливы и подобные великому морю озера, образованные из него на различных местах долин. На эту мысль наводит нас Давид-пророк, восхваляя установившего порядок Бога Творца, говоря так: «Птиц небесных и рыб морских, ходящих единым путем морским». Сказав так, Он дал много имен морям. Если на славянском языке в этом месте нельзя отличить море от моря, но и то и другое называется единым именем «морское», то в греческом сначала называется на этом месте одно море, а потом говорится: «ходящие путями морскими». Когда говорят так, то имеют в виду много морей.

    Иные же собрания вод, которые образовались, скапливаясь по всей земле в ложбинах или от дождя или от рек, как, например, водоемы со стоячей водой, лужи или озера, постоянно наполняемые реками, то те не были названы морем, ибо в то время, когда Бог назвал составы водные морями, их еще не было. Лучше и ближе всего к истине, это сказать, что от рек наполняются низкие места земли и имеют от них свой состав. Ибо реки появились после, и их не было тогда, когда Творец сказал: «Да соберутся воды в собрание одно». Великий же Моисей сообщает, что, когда завершилось творение, тогда появились и реки. Ведь он сказал: «Источник исходил из земли и орошал все лице земли». И еще сказал: «Из Едема выходила река для орошения рая и оттуда разделялась на четыре начала». Имя одной реки Фисон, а второй Гион, а третьей — Тигр, а имя реки четвертой — Евфрат. Если мы уже установили, что были четыре реки, которые были разделены на четыре начала из одного источника, то нужно понять и поверить, что их не было прежде, в то время, когда Бог сказал: «Да соберутся воды в собрание едино». И эти воды стеклись и сошлись в большое собрание, а не возникли сами по себе вообще, и не могли разделиться на четыре начала, так как рек тогда не существовало.

    По той же причине не было и озер, так как озера берут свое начало от рек. Некоторые образовались подобно заливам из моря. Но пусть никто не говорит мне, что их много и на востоке, и на западе, и на северных местах, и на южных и что они ничем не хуже других морей и почти равны им по ширине и глубине, как рассказывают те, кто описывал землю, имея в виду Ирканское и Каспийское моря. А другие имеют в виду и иные озера, обладающие не меньшей соленостью, чем моря, как, например, Асфальтинское и Севронитское, которое находится между Палестиной и Египетской пустыней и проходит вдоль Аравии. Если мы допустим, что это так, как говорят пишущие, то, однако, нельзя называть их чужими именами, так как они не исполняют их назначение, хотя некоторые и подобны им. Но каждому подобает сохранять то имя, которое ему было изначально дано или Богом, или людьми. Если же кто-то не имеет его, то те, которые считают, что он его имеет, поступают глупо, говоря так. Так и те, которые называют чужими именами вещи и предметы, ошибаются и согрешают не менее тех, кто пренебрегает изначально данным именем, особенно когда откроется, назвал его Бог этим именем или не назвал.

    И сказал Бог: «Да соберутся воды в собрание едино и да явится суша». Очень уместно и премудро сказал: «Да явится суша», а не «земля». Это высказывание было более подходящим, чем предыдущее: «...а земля была невидима и не устроена», потому что тем именем, которым Он назвал ее прежде, хотел показать, что она была невидима. Ибо Он сказал: «3емля была невидима, не украшена и не устроена». Поэтому и ныне более подходит называть этим словом явное, поскольку прежде ее нельзя было видеть. Но так как впоследствии многие стали думать, что сухость земли появилась от теплоты солнечных лучей, а не по свойственной ей природе, то следует вспомнить, что Господь, владыка всех знаний, предварив это, назвал ее сушей вследствие отделения от нее вод. Он показывает теперь, что природное свойство земли есть сухость, а то, что некогда было в ней — мокрота и грязь — она имела не по своему естеству, а случайно, из-за распространения по ней вод. Более соответствующим и правильным было бы именовать землю землею, как прежде назвал ее Моисей, направляемый Святым Духом. Ведь он сказал: «В начале сотворил Бог небо и землю» и сообщил имя, данное ей Богом. Этим наиболее подходящим и точным именем и подобает называть ее, ибо «земля» ее правильное и подобающее имя. Называют ее и сушей, поскольку ее прямое свойство — сухость и ей свойственно быть сухой. Так и человек называется человеком в естественном смысле, согласно своей природе. Его называют смешливым по природе, однако не сказал Бог «Сотворим смеющегося», но вообще пренебрег этим, так как это было бы неправильно и глупо, но сказал: «Сотворим человека». Так же поступил и Моисей, ибо он не сказал: «В начале сотворил Бог небо и сушу», но сказал правильнее и более подходящим образом; «...небо и землю». Насколько можно понять человеческим разумом, правильнее и достойнее подобает давать наименование сущности вещного в ее настоящем смысле.

    Если же кто-то хочет поискать, то найдет прочее и в других стихиях. иначе говоря, установит, какое они имеют природное качество, то есть естество и свойство, которым оно отличается и отделяется от остальных простых элементов. Ясно же всем воспринимающим, что при наименовании сущности, отличающей ее от других, она получает свое имя не от свойственного ей качества. Ибо огонь теплоту, вода холод, а воздух влагу имеют как свое качество, но ни огонь напрямую не называется теплотою, а называется огнем, ни вода не называется холодом, а водою, ни воздух влагой, а воздухом называется, но им даны те имена, которые наиболее подходящи и правильны. Имена же, обозначающие качества, вторичны по отношению к названиям сущностей.

    Так и земля, имеющая качество сухости, сначала называется землей, а потом по порядку и сушей. Тем именам, которые обозначают качества, подобает быть вторыми именами после первых, чтобы они свидетельствовали об их сущности своим названием. Когда ты даешь человеку имя «разумен», а о коне говоришь, что ему свойственно «ржание», но не называешь прежде, идет ли речь о человеке или коне, то сразу определяется, кому принадлежат эти качества, хотя их никто и не называет; эти качества сами по себе. Но так не может быть. Это относится и к земле. Если она прямо называется сушей, а не землей (этим именем ее назвали некоторые, не желавшие принять ее имени «земля»), то знай, что ее качество — сухость. Чьим же качеством тогда будет сухость, разве не суши? Не требуется ли тогда сухость называть сухой, чего не может быть. А с другой стороны, можно видеть, что каждая из четырех стихий имеет двойные качества: огонь — теплоту и сухость, а земля — сухость и холод, вода же влагу и холод, а воздух — влагу и теплоту. Представим себе, что премудрый Господь промыслил, чтобы они сами по причине родства соединялись. сами поддерживали связи и противопоставлялись друг другу, чтобы называться каждой двумя именами, которые она примет в соответствии со своим качеством. Тогда землю надо называть не только сухой, единственным именем, но и студеною. А это было бы не только неправильно, но и вообще невозможно. Почему же сначала Бог действительно не сказал: «Да явится сухая, то есть суша и студеная», так как сухость и холод суть свойства земли, но просто сказал: «Да явится суша». Думается, было бы неудобно и невозможно, чтобы одна стихия называлась по-разному, тем и другим именем, от этого возникнут беспорядок и смешение, и не будет ни одного признака, свойственного каждому качеству, по которому его можно будет узнать и отличить от других. Но это поистине было бы смешно и крайне невежественно.

    Поэтому и человек изначально назван человеком, как это и подобает в действительности, и только потом и разумным, и смешливым. И конь сначала называется конем, затем — имеющим способность ржать. И огонь сначала называется огнем, и только потом — горячим и сухим, вода водою, и потом — мокрой и холодной, и воздух воздухом, а потом — теплым и влажным. И по такому образу именуется земля, земля — в действительности по первому имени, и только потом — сухая и холодная. Безумно и неправильно учили некоторые, говоря дословно, что землю, которую мы теперь называем так. Бог не сотворил землею и не дал ей этого имени, но первое имя земли — «суша», как и Давид говорил, восклицая: «Его — море, и Он создал его, и сушу образовали руки Его». Не отказываешься ли, человек, от божественного, противореча Моисею? Ибо тот сказал: «В начале сотворил Бог небо и землю», а ты говоришь, что Бог не сотворил земли. Это явное противоречие, если Моисей говорил, что Бог сотворил, а ты говоришь, что не сотворил. Но как можно понять, ты не уяснил смысла того, что признак материальных вещей и предметов имеет иные названия, чем те, которые имеет сам предмет, как говорилось выше по слову истины. А когда сказал Бог: «Да явится суша», то Он дал не прямое имя подлинному предмету, но явно обозначил качество предмета. Он только не сказал, что земля, которую Он сотворил, согласно ее существенному качеству, а вода, которая покрывает ее, мокрая и текущая, делает ее невидимой, и есть иная стихия, а не свойственная земле. А когда сказал пророк Давид: «И сушу руки Его создали», то этим он выделил мокроту и течение как свойство морской сущности. Поэтому он и сказал так: «Его море и Он создал его». И потом сказал: «И сушу образовали руки Его», после мокроты морской говоря о суше. Мы же возвратимся к продолжению своего рассказа.

    «И увидел Бог, что это хорошо». Почему Творец, хотя всем людям впоследствии самим предстояло убедиться на практическом опыте в красоте творения, предварив это, назвал его словом «доброе»? Кто же из живущих в этом мире не знает, что хорошо и на пользу было отделение от земли водного естества, которым оно ее покрывало? Как же не было хорошо, ведь где были отделены повелением Божьим плавающие по земле воды, которые не давали ей ни появиться, ни произрастить из себя по Божьей заповеди все то, что служит для пищи и красоты, там родилось после собрания вод в единый сонм, просияло красотой множество бесчисленных цветов, и трав, и лугов, и нив, и садов, плодоносящих и неплодоносящих. И все это было на немалую пользу человеку. И появилось море, соединяющее друг с другом отдаленные места, так что плавающие по нему достигают того места, которое отдалено от них, и отправляют по нему от себя к дальним берегам то, чего другие не имеют. И оно делает общим все для всех: то, что на иных землях рождается, будь то зерно, иди плод, или золото, или серебро, или одежды, или что-то иное, оно может, нося на своих волнах, донести до тех, кому это требуется. Все это предвидел Бог и знал прежде, чем дал этому бытие.

    Моисей сказал: «И увидел Бог, что это хорошо». Бог заранее знал, что умы скверных манихеев задумали извратить веру и охулить все созданное, ибо они учат, что создания злого творца злы. Поэтому Он заранее обличал их заблуждение и безумство, а тому, что Он сам дал бытие и повелел быть на пользу и на благо людям. Он прежде воздал хвалу, сказав, что оно имеет хорошие сущность и порядок. Пусть затворятся все уста, которые возводят неправду на могущество Бога, повелевшего так.

    И сказал Бог: «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду и по подобию на земле». С установления естественного порядка начал Тот, Кто вне природного закона говорил о несуществующем как о существующем, когда Он отнял и отделил водную пучину от земли и сделал ее как бы свободной от текущего естества. Ибо Он захотел произрастить лучшую сущность и той силе, которая в ней есть, повелел стать деятельной. Ибо Он сказал: «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию». И в тот же момент слово стало делом. И видимой стала повсюду земля, прорастающая зеленью по равнинам, и по долинам, и по горам, и по ущельям. И, как из материнского лона, из своих недр рождала земля бесчисленные образы различных трав на пищу людям, и скоту, и птицам, и зверям. И еще то, что не годилось на пищу людям, произросло для лечения больных, или для всех, или для отдельных, или для части. Так что ничего не было создано во вред, или излишне, или попусту. Но то, что считается смертоносным и губительным, благодаря своим свойствам и составу бывает на пищу и на корм другим животным. Как известно, чемерица идет на корм горлицам, иным кормятся скворцы, иногда же она больным людям неплохо помогает, будучи смешана с другими растениями и выпита. Чемерица, о которой с давних лет известно, что она причиняет большой вред больным, может с корнем истребить причину болезни, если она будет смешана с иным растением и выпита.

    И сказал Бог: «Да произрастит земля зелень, а траву сеющую семя по роду и по подобию и дерево плодовитое, приносящее плод, в котором семя его в нем по роду и по подобию на земле». Где распространилось божественное и всемогущее повеление, тут же сразу родила земля множество трав, разделенных на роды, и различную красоту цветов на дугах, и еще красоту на нивах, различную у зерновых и чечевичных растений. К тому же и у садовых плодов много разных отличий и свойств. И еще у неплодоносящих растений бесчисленны различия деревьев, каждое из которых предназначено для своих нужд. Все же это устраивается на пользу людям и на похвалу Богу, который все это сотворил, и на Его прославление, что позволяет нам говорить вместе с пророком: «Как возвеличились дела Твои, Господи, все соделал Ты премудро».

    Разве не велики, не чудесны и не преславны дела Божьей премудрости? Дивны и непостижимы. Если какое-либо свойство считается незначительным, то тот, кто исследует его основательно, не может не восхищаться им. Когда ты рассмотришь стебель пшеницы или иного злака, проросшего из земли и выросшего в высоту, то найдешь, что высота нужна ему на пользу по разным причинам, чтобы не причинил ему вреда его низкий рост со всех сторон. Особенно же большую пользу ему приносят сильные ветры, когда он стебель поднимается вверх, и появляется зерно в колосьях, когда зерна, мягкие и сочные, не застывают и не могут терпеть жгучего зноя, но требуют охлаждения ветром, чтобы отогнать от себя этот вред. К тому же еще пусть будет солома на корм скоту и крышу домов. И видишь присущую ему по роду хрупкость, хорошо защищенную от повреждений, устроенную Творцом. И как некими костями и жилами, узами и коленцами, как плетями, сверху донизу обвит стебель. И потом еще кожура и колосья, как дома, созданы для пшеницы и копья поставлены на стражу, чтобы воспрепятствовать малым животным повредить его. Разве ты хочешь, видя это, противиться мудрости Божией и величию Того, кто все это сотворил, — величию искусного Творца. И воздай Ему хвалу и славу согласно силе своей.

    Если же хочешь узнать и о другом растении, которое на вид невзрачно, но очень нужно в жизни человеческой и которое сильно веселит сердца земледельцев и тружеников — я имею в виду виноградную лозу, — то и в ней найдешь непостижимую премудрость Творца и очень сильно подивишься и прославишь непостижимое величие Божьего разума и силы. Ибо когда Он сказал: «И дерево плодовитое, приносящее плод», то тут одновременно со всеми другими растениями проросла и пустила корни в земную глубину первая лоза, которая, как по лестнице, вышла из земли и соразмерно корням пустила ростки. Когда она вышла из земли и поднялась вверх, достигнув подходящей высоты, то разделилась на прекрасные побеги свои, равно разделяя им, как детям, свое богатство. И одинаково и равно заботясь о своем потомстве, она делит свою тучность, производя вьющиеся побеги и как бы обнимая их руками. Побеги идут вверх, и ветер не отрывает их от материнской лозы, но, напротив, сдерживаемые теми узами, они могут выдерживать тяжесть гроздей. Лоза имеет листья, плотно покрывающие ее ветви, и когда она вырастает высокой, с помощью этих листьев хранит своих детей от сильных дождей. Эти листья изваяны так, как будто в них сделаны дверцы, сквозь которые к ним проникают солнечные лучи. Но грозди получают необходимую теплоту, а не большую, которая может сильно повредить им.

    Но кто может рассказать о свойствах всех растений или семян, которыми они отличаются одно от другого, и об отличительных признаках каждого свойства? Какой человеческий ум может объяснить разницу и различие вкуса и качества съедобных плодов, которые они заключают в себе? Я имею в виду смокву (инжир), и миндаль, и яблоко, и орех, и прочее. Трудно найти слова, чтобы определить каждое по отдельности, и так как это дело требует больших усилий из-за подобия образов, оставлю его. Только о двух из них я рассказал, — имею в виду пшеницу и виноградную лозу, рассматривая их как выражение нашей истинной веры и любви. Поэтому и в Евангелии Господь сказал слово истины, используя притчу о сеянии пшеницы. Он говорит, что когда зерно падет на камень, или в тернии, или на пути, то не будет иметь плода, и не будет иметь никакого успеха, или потому, что зерно не найдет влаги, или потому, что оно глубоко вошло в землю, или потому, что было задавлено человеческими бедами и печалями, как плод в тернии, или потому, что было затоптано прохожими. И злоумышляют против нас наши противники. Если зерно падет на хорошую почву, то прозябнет и даст богатый урожай. Но Господь назвал Себя истинной лозой, говоря: «Я семь истинная Лоза, вы же ветви, а Отец мой — Делатель. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Тот, кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода».

    Если мы, подражая этому, поспешим, то будем такими же, как это пшеничное зерно, которое упало на добрую землю, и в сердцах своих прорастим веру ко Владыке своему и Господу и благими делами ее, как коленцами пшеничными, от земли до верха обвяжем. И поставим вокруг наших мыслей, как ости колосьев, быстрые и суровые мысли, для того чтобы отогнать зломысленных бесов, и сохраним чистое состояние нашей души, чтобы она всегда устремлялась на высоту и сохраняла плод своего разума, и окажемся теми, кто постоянно производит добрые плоды. Если же мы хотим подражать виноградной лозе, то сохраним в себе истинную любовь и будем заботиться о своих братьях, как это надлежит делать, и их скорби разделим с ними, как свои, и свяжем себя словами и делами, заботясь о братолюбии, так как узы совершения этих дел — любовь. И как неразделимо и соединено густое листвие с плодами, так и мы разумными помыслами и божественной надеждой покроем и сохраним плод наших мыслей и дел. И оставим в них как бы маленькие дверцы, через которые будем принимать малое и необходимое для поддержания нашей жизни и для удовлетворения потребностей. И тогда мы станем ветвями истинной лозы и, пребывая в ней присно, окажемся зрелыми и вдвойне праведными ее гроздьями.

    И сказал Бог: «Да прорастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию». Кто дает ей бесчисленное множество семян, кто ее пахал, или проложил в ней борозды, или, вспахав, разровнял? Следует знать, что никто другой, но только повеление Божье. Ведь если земля, сухая и незаселенная, никем не вспаханная, не могла избежать повеления Божьего, но без семян прорастила в себе бесчисленное множество растений и родила неизмеримый плод, то разве Дева не может родить, если в нее не всеяно семя, о жидовин? Об этом прежде много лет назад говорил Исаия, восклицая: «Ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему Вестник великого совета. Владыка мира. Отец будущего времени». Горе твоему неверию, горе добровольному и предпочитаемому тобой окаменению. Как ты можешь верить, что и зелень, и цветы, и деревья, — все это родилось из земли без семян, а в то, что прежде проповедовали и возвещали святые пророки о Христе, что Он родился от святой и пречистой Девы по проречению великого Исаии, сказавшего: «Се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог», — во все это не веришь. Но мы, оставив иудеев идти на свет огня и в пламя, которые они сами разожгли, возвратимся опять к тому предмету, о котором мы беседовали.

    «И дерево плодовитое, приносящее плод, в котором семя его по роду и по подобию на земле». И сразу в тот же миг проросло доброе и полезное маслиновое дерево, и вместе с ним орех, и смоковница, и яблоня, и другие деревья того же рода, а заодно с ними и ели, и кипарис, и сосны, и хвойные, и чернотополье, и вербы, и клены, и осины, и тополя, и множество прочих деревьев, подобных им, растущих высоко вверх. Еще появилось и низкое дерево, такое, как куст, которое не бывает высоким. Все это своею красотою украсило землю, воздав различными плодами, формами и характерным вкусом с помощью непостижимого языка природы, хвалу Творцу Богу, который вывел их из небытия. И, как подобает, они воздавали Ему благодарность, славословя Его. Ибо Давид сказал: «Хвалите Его, небеса небес, и воды, которые превыше небес. Да хвалят имя Господне горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры». И доселе и доныне они хвалят и славят Его своими голосами, более того, когда они как бы умрут во время зимы, то снова как бы воскреснут из мертвых в весеннее время. И с родившею их матерью умирают они каждый год, поскольку необходимо и потомству умереть, и когда она воскреснет, то и они восстанут вместе с ней по закону, который установил премудрый и искусный Бог и Творец на пользу людям.

    Есть иные города, жители которых насыщают свои очи всякими чудесами, производимыми чудесниками с утра и до вечера, и, слушая звуки неблагозвучных песен, рождающих в душах ненависть и нечистоту, долго не могут ими насытиться. Многие даже прославляют тех людей за то, что они, оставив торговлю на рынке и свои ремесла, которыми они живут, в лености и забавах проводят отведенные им годы жизни, не зная, что многочисленные игры и скверные зрелища наглядно обучают сидящих на них нечистым делам. И всевозможные стройные звуки свирелей и непристойные песни, вселившись в души слушателей, порождают не что иное, как насмешку и бесстыдство и желание слушать звуки свирели и побуждать других к этому же. Иные же, помешанные на лошадях, и во сне состязаются на колесницах, перепрягая их и, проще говоря, и во сне не отказываясь от этого безумия и волнения. Мы же те, кого великий Господь, Чудотворец и Художник, создал на созерцание Своих дел, будем ли трудиться, созерцая их, или будем лениться выслушать духовные слова, сказанные Моисеем?

    И сказал Бог: «Да соберется вода в сонм един, который под небом, и явится суша. И стало так. И собралась вода под небом в сонмы. И прозвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями». Сколько трудов доставил ты мне в предыдущих беседах, доискиваясь у меня причины, почему земля невидима. Ибо она была невидима для наших очей, а не по роду невидима, потому, что была вся покрыта водой. Теперь же послушай, как это объясняет само Писание, говоря: «Да соберутся воды, и да явится суша». Совлекутся покровы, чтобы открылась невидимая земля. Но кто-то, помимо этого доискиваясь причины, спросит и о том, почему воде по роду по повелению Творца присуще течение вниз, а не вверх, как об этом поведал Моисей. Ибо вода, до тех пор пока стоит на ровной земле, неподвижна, не может никуда течь. Но где только найдет небольшую покатость, тут же устремляется за двинувшейся вперед, и так передняя часть убегает, а следующая за ней подгоняет ее. И тем быстрее она движется, чем больше ее тяжесть и чем больше низкое место, в которую вода стекает. Да зачем тогда было повеление, которое приказало ей собраться в сонм единый? Было же сказано водному естеству, хотя оно постоянно стекает в низкое место и никогда не останавливается, но само ищет впадину. Ибо ничто не бывает таким плоским, как водное естество. И потом, почему было сказано: «Да соберется вода, которая под небом, в сонм един», хотя можно видеть многие моря, притом находящиеся в разных местах? На первый вопрос отвечая, говорим, чтобы ты из того первого повеления понял, что где приказал Творец, тут же и воды пришли в движение. И воды не могут удержаться, и где будет сильная покатость, туда вниз влекутся естеством. И какое стремление она [вода] имела к течению перед тем, пока Он не повелел ей, ты не видел и не слышал от очевидца. Пойми же, что Божий глас есть творец природы, и приказание, положившее начало творению, определило и порядок остального творения. Созданы были день и ночь, с тех пор и теперь они не перестают сменять друг друга, деля время на равные отрезки. «Да соберется вода». Приказано было течь водному естеству, и без труда осуществилось повеление. Говорю же сие, взирая на текущую часть вод. Ибо одни воды текут сами по себе, как, например, источники и реки, другие же, собравшись, являются стоячими.

    Но теперь моя речь о движущихся водах. «Да соберется вода в сонм един». Если тебе случится стоять у источника и видеть, как клокочет вода, подумай над тем, кто извлекает эту воду из недр земли, кто гонит ее вперед, каковы хранилища, из которых она выходит, каково место, в которое она втекает, и как эти места не оскудевают и не переполняются? А все сие сдерживается первым гласом Божьего повеления. От него было дано водам течение беспрестанное. При всяком рассказе о водах помни этот первый глас Божий.

    «Да соберутся воды в сонм един», то есть да не появится другое собрание вод, но первое совокупление вод пусть пребывает в первоначальном едином состоянии. Он [Творец] показал тебе, что есть много вод, распределенных по различным местам. И горные долины, прорезанные глубокими ущельями, имели собрание вод. К тому же и равнины многие, и поля, не уступающие по величине пучинам морским и болотам, разными способами были прорезаны впадинами. Все тогда было наполнено водой и собрано Божьим повелением в сонм единый, когда вся вода была принуждена излиться в одно место. И пусть никто не говорит, что если вода была выше всей земли, то все впадины, которые вместили моря, были тогда уже наполнены водой. Да во что же они [воды] могли собраться, если и прежде впадины были полны водой? Мы в ответ на это скажем, что в то же самое время, когда разлившимся водам надлежало собраться в одном месте, тогда и были приготовлены и созданы вместилища вод. Ибо не было еще ни моря за Гадиром, ни того большого и страшного для мореплавателей моря, которое омывает Британский остров и западную часть Иберии. Но тогда по повелению Божьему было создано пространство водное, и в него стеклось множество вод.

    А против того, что учение о создании всего сотворенного противоречит опыту (ибо нельзя видеть, что воды стеклись в одно собрание) многое можно сказать, но это всем известно. Нелепо думать, что те, кто говорит, что бывают болотные озера и от дождей собирающиеся лужи, могут опровергнуть наши слова. Но великое и совершенное собрание водное назвал Моисей «сонм един»; и колодцы суть собрания водные и рукотворные, рассеянные в низких местах земли, в углубления которых собирается вода. Следовательно, не всякому собранию водному он дал название «сонм един», но особому и наибольшему, в котором оказалась целая стихия.

    Как огонь, раздробленный нам на потребу на многие части, в совокупности разлит в эфире, и воздух, разделенный на мелкие доли, занимает все земное пространство, так и с водой происходит. Хотя она и разделена на малые части, но является единым собранием водным, которое отличает ее от других стихий. Ибо озера, которые находятся на севере, в землях Эллады, и в Македонии, и в Вифинии, и в Палестине, являются собраниями водными. Но ныне у нас речь о большом и необыкновенном собрании вод, которое по величине равно земле. А что те озера имеют много воды, никто о том не спорит, но в истинном смысле их не подобает называть морями и нельзя говорить, что они такие же соленые, как Великое море, или как Асфальтинское озеро и Севронитское, которое находится между Египтом и Палестиною и простирается в Аравийской пустыне. Те являются озерами, море же едино, как сообщают те, кто путешествует вокруг земли.

    Некоторые считают, что Урканское озеро и Каспийское обособлены от других морей, но если следует слушать тех, кто пишет о землях, то одно озеро сливается, проходя сквозь пустыню, с другим, и оба соединяются с Великим морем. О Чермном (Красном) море говорят некоторые, что оно, доходя до Гадеса, соединяется с морем, лежащим за ним.

    Но почему же тогда Бог собрания вод назвал морями? Не потому ли, что воды собрались в одно место, а водные собрания, то есть заливы и бухты, которые имеют в каждой местности свой отличительный вид, Бог назвал морями: море Северное, море Южное, и еще море Западное. И каждое из морей имеет и свое собствен­ное название: Понт Евксинский, Пропонтида, Илиспонт (Геллеспонт), Эгейское море, а также Ионийское и Сардоньское море, и Сицилийское, и Турьское. И много еще имен морей, которые нам теперь нет времени называть. Поэтому Бог и назвал собрание вод морями. Но, хотя к этому привел нас по необходимости ход рассуждений, мы возвратимся к предыдущей речи.

    И сказал Бог: «Да соберутся воды в сонм един, и да явится суша». Он не сказал: «Да явится земля», чтобы не показать ее неукрашенной и грязной, смешанной с водой, еще не принявшей свой образ и силу. Чтобы, вместе с тем, мы не считали причиной осушения земли солнце, прежде появления самого солнца наступило устроение и осушение земли по повелению Творца. Вникни же в смысл Писания: не только та вода, которая была в избытке, стекла с земли, но и та, которая проходила сквозь землю, смешанная с ней в глубине земных недр, вышла наверх, послушавшись повеления Господня.

    «И стало так». Это добавление достаточно в качестве указания на то, что глас Творца стал делом. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. Почему в последнем случае сказано: «И да соберутся воды в собрание едино, и да явится суша», а не пишется: «Да явится земля»? «И назвал Бог сушу землею». А здесь не сказано: «Да явится земля. И назвал Бог сушу землею». Не потому ли, что сухость есть свойство, являющееся как бы признаком природы предмета, а земля — материальное название его. Как, например, отличительное свойство человека — способность мыслить, а если сказать «человек», то это имя называет животное, которое обладает этим свойством. Также и сухость есть особое свойство земли, и то, что характеризуется сухостью как особым свойством, называется землею, подобно тому, как тот, для кого отличительным свойством является ржанье, называется конем.

    Это характерно не только для земли, но и для других стихий. Каждая из них имеет свое отдельное качество, которое отличает ее от других. И так каждая из стихий познается по его наличию: вода имеет свое качество, то есть холод, а воздух — влажность, а огонь — теплоту. Но они как первые стихии сложных вещей представляются разуму по названному свойству, составленные же в телах и подвластные чувству, имеют сопряженные качества. И ничто не бывает просто, не существует в отдельности, не свободно от видимого, но сухая земля и студеная, воздух же теплый и влажный, а огонь теплый и сухой. Таким образом, посредством сопряженного качества сила приводит к любви, чтобы дать возможность стихии соединиться каждой с каждой; ибо каждая из них смешивается с родственной и соседней и соединяется с ближней. Например, земля, будучи сухой и холодной, соединяется с водой по родству с холодом, потому что вода находится между водой и воздухом, как бы держась обеими руками за крайние качества: холодом — за землю, влажностью — за воздух. Воздух же своим посредничеством бывает примирителем водного и огненного естества, ведущих между собой борьбу, присоединяясь к воде влажностью, а к огню теплотою. Огонь же тепел и сух по природе, теплотою он привязан к воздуху, а сухостью входит опять в общение с землей. И так составляется круг и придается законченный вид вступившим во взаимодействие и соединившимся друг с другом всем стихиям.

    Это сказал я, желая объяснить причину, по которой Бог назвал сушу землею, а не землю сушей. Сухость же была не после земли, а изначально являлась ее сущностью. А те сущности, которые составляют основу бытия, старше по своей природе и достойнее. Поэтому справедливо, что земля получила признаки от прежде существовавшего и старейшего.

    «И увидел Бог, что это хорошо». Не сам вид моря, как говорит Писание, был приятен Богу, ибо не очами видит красоты созданного Творец, но с неизреченной премудростью наблюдает все происходящее. Прекрасен вид сверкающего на солнце моря, когда оно совершенно спокойно, прекрасен и тогда, когда под кротким дуновением ветра колеблется его поверхность и, как бы пурпурными волнами играя, припадает оно к земле-соседке и, как бы обнимая ее нежными руками, целует. Но не нужно думать, будто из Священного Писания следует, что только Богу море представлялось прекрасным и славным, ибо красота предназначается всему созданному.

    Прежде всего вода морская является источником всей влаги на земле, ибо она, невидимыми жилами проходя под землей, появляется в земных углублениях и пещерах. Теснимое же ими море кривыми проходами стремится наверх, но удерживается в своих пределах. Гонимая же ветром назад и сквозь проходы и жилы изливаемая наружу, вода вытекает, рассекая землю или камень, и становится сладкой, посредством процеживания теряя горечь. Бывает же и теплой вода, принимая это природное качество в истоках, по таковой причине, будучи гонимой ветром, становится она очень горячей и даже кипящей, как это можно видеть во многих местах на островах и на морском побережье. Бывают и вне моря теплые воды, вытекающие из земли, возле них берут свое начало и студеные реки. И от этого малого можешь увидеть большое, ведь так это и бывает. Ради чего говорится это? Не для того ли, чтобы мы поняли, что вся земля имеет много каналов и невидимых проходов, по которым вода от начала морского под землей течет?

    Итак, море хорошо для Бога, потому что имеет влагу, вытекающую из глубины. Хорошо, потому что оно принимает в себя все реки, не выходя при этом из своих границ. Хорошо, потому что является источником воздушных вод. Согреваемое лучами солнечными, оно лишается тонких частиц воды посредством испарения и воскурения. Влага же та, вознесенная на высокое место, затем остужается, потому что лучи, отразившись от земли, возносятся на меньшую высоту. Потом, еще более остынув от тени облаков, влага превращается в дождь и проливается на землю. И это известно всякому, кто видел, как поставленный на огонь котел, полный воды, который долго кипятят, опустошается, ибо вся вода выходит в пар. Но можно видеть это и на примере самой морской воды, когда ее кипятят плавающие по морю и, держа над паром тем губку, собирают в нее воду, и, выжимая губку при надобности, пьют воду, сделавшуюся сладкой посредством испарения.

     Прекрасно море для Бога и по иной причине, поскольку содержит острова, которые оно само украшает и укрепляет. К тому же те земли, которые отстоят друг от друга на больших расстояниях, оно соединяет, беспрепятственно перенося гребцов и перемещая их во все земли. И от плавающих по морю мы узнаем то, чего не знаем о тех землях. И купцам оно богатство приносит, и то, что кому-нибудь требуется, удобно устраивает, давая возможность тем, у которых есть изобилие, сбывать излишек и принося им то, чего они не имеют. Но могу ли я в действительности познать всю красоту морскую или рассказать о ней в той мере, как око Божье знает эту красоту.

    И сказал Бог: «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, древо плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле». После того, как земля как бы отдохнула, сложив с себя тяжесть вод, ей было дано повеление произрастить из себя сначала траву, потом древо, что и ныне мы можем наблюдать. Тот глас и то первое повеление стали как бы законом и уставом естественным, и тот закон дал земле плодотворную силу на все оставшиеся дни.

    «Да произрастит земля». Первое в существовании тленных растений — появление ростка, затем, когда побеги поднимаются из земли, появляется трава. Далее, когда растения подрастут и начнут колоситься и достигнут спелости, то образуют семена и желтеют.

    «Да произрастит земля былие травное». Земля сама по себе производит прозябание, ниоткуда не принимая содействия. Поскольку некоторые думают, что солнце является причиной всего, что произрастает из земли, изводя из глубины ее силу привлечением тепла, то поэтому все произрастающее на земле создано раньше солнца. Это сделано, чтобы заблуждающиеся не думали, что солнце создало жизнь. Но пусть они перестанут поклоняться ему, видя, что все на земле создано прежде него, и не будут безмерно удивляться, поняв, что солнце по бытию позднее травы и зелени. Как же так: скоту пища уготована раньше, а наша жизнь не будет достойным образом устроена? Но напротив того, если коням и коровам приготовлена пища, то тебе это создает богатство и удовольствие. Тот, кто кормит твой скот, Тот строит и твою жизнь. А разве произведение семян является чем-то иным в твоей жизни, кроме как запасом? Многое среди трав и зелий само служит питанием человеку.

    «Да произрастит земля зелие, траву, сеющую семя по роду». И если какой-то род трав полезен скоту, то и нам требуется. И нам для использования отделены семена. Как же сказано: все, что вырастает из земли, имеет семена? Мы же видим ныне, что ни тростник, ни мята, ни чеснок, ни многое иное из родов растений не имеет семян. Мы же на это отвечаем, говоря, что многое из растущего на земле имеет семенную силу в глубине, в корне. Например, тростник при однолетнем росте пускает отросток, который в глубине, подобно чесноку, образует нечто вместо семени, которое прорастает к весне. То же делают и многие иные роды растений, которые, прорастая сквозь землю, содержат в корне то, от чего продолжается род. А что всего правильнее, так это то, что каждое из произрастающих растений должно иметь или семя или силу вместо семени. И это означает, когда говорится «по роду». Ибо отросток тростника не создает маслины, но от тростника бывает другой тростник. И из семени вырастает каждый плод по своему роду. И таким образом, что изначально получило бытие, произросло из земли, то и ныне порождается по роду своему, сохраняя каждый из них.

    «Да произведет земля». Подумай, как от малого речения и такого краткого повеления иссохшая и бесплодная земля так быстро произвела растения и наполнилась ими, и ты увидишь, что земля, как бы отвергнув печальную траурную одежду и сменив ее на светлую, радуется своему убранству и производит тысячи растений. Хочу, чтобы в тебе утвердилось чувство удивления этим творением, чтобы ты, где бы ни находился или ни оказался, склоняясь над каким-либо растением, всегда вспоминал бы Творца. Во-первых, когда увидишь на траве цветок, подумай о человеческой природе, вспоминая слова великого Исаии, сказавшего, что «всякая плоть — трава и всякая слава человека как полевой цвет». Он имеет в виду кратковременность жизни и непродолжительность веселья и радостей человеческих, создавая такой образ. Днесь ты расцвел телесно, будучи молодым, утучнел от наслаждений, и лицо твое светло, ты в расцвете юности и полон сил, а наутро тот же самый человек, унылый и дряхлый, увял от прожитых лет или ослаблен болезнью.

    Иной человек известный славен своим богатством, и многие льстецы хвалят его, и очень много вокруг него родственников, и толпы слуг заботятся о нем: одни пищу ему готовят, другие выполняют иные работы. И многие завидуют ему. Присовокупи к тому богатству и силу большую, то есть высокий сан, данный ему от властителя, и жезлоносцев по обеим сторонам от него, которые здесь и там вселяют ужас в подчиненных, и телесные наказания, и ссылки, от которых в подданных рождается нестерпимый страх. И что же будет потом? Не наступит ли однажды ночь, когда горячка или боль в боку, или гной в легком, или желчь черная, разливающаяся, как гром среди ясного неба, в один миг свалит его с ног, и даже уст своих не успеет он раскрыть. И все те игры, то есть жизнь и власть, пронесутся мимо него, как по воде, и слава та была как будто во сне. Это соответствует словам пророка, который использовал притчу о цветке, уподобив его человеческой славе.

    «Да прорастит земля зелень». Когда семя упадет на землю и найдет подходящую влагу и тепло, оно размякнет и набухнет, укрепляясь в земле, и привлечет к себе от нее родственную влагу. Проникающая в семя влага, внося в него тонкие частицы земли, расширяет поры и увеличивает его в объеме, так что оно пускает вниз корни и от него прорастает вверх столько же стеблей, сколько корней оно пустило внизу. Так как росток постоянно согревается, влага проходит сквозь корение, привлечением тепла извлекается из земли и пища. И она распределяется для стебля, для кожицы, для оболочки пшеничного зерна, для самого зерна и для колоса. Таким же образом каждое растение, которое развивается постепенно, достигает определенного размера, будь оно из рода житных или бобовых или овощных.

    Одной былинки, одной травинки достаточно, чтобы направить весь твой ум к пониманию искусства, с каким стебель пшеницы опоясывается коленцами, чтобы, подобно неким узам, поддержать тяжесть колосьев, когда они, наполненные плодами, наклоняются к земле. Поэтому овес наиболее полый, поскольку его верхняя часть не очень тяжела, а пшеницу природа обвязала коленцами и вложила зерна во вместилища, чтобы они сразу не были похищены животными, хватающими семена и к тому же остьми, как копьями, снабдила зерна для защиты от мелких животных.

    Что скажу и о чем умолчу? В богатых сокровищницах сего творения трудно найти то, что будет наилучшим, а если что-то оставим без внимания, то обедним свой рассказ.

    «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду». Как же говорят, что земля приносит семена по роду, а между тем, посеяв здоровую пшеницу, жнем ее черную, как чернила? Но это не изменение ее в другой род, но как бы недуг, болезнь семян. Ибо она не превратилась в иное семя, но почернела, и от стужи приобрела другие вид и вкус. Еще говорят, что если кто-то ее посеет на хорошей земле, и будут идти дожди, то зерна ее станут здоровыми. Поэтому ты ничего не найдешь в растениях, кроме того, что бывает по повелению Творца.

    А то, что растет среди пшеницы: куколь и «медвяная роса» или иные сорняки, которые Писание называет «плевелами», возникает не посредством изменения пшеницы, но само по себе по своему роду. Таков образ тех, кто искажает Господне учение и кто не изучил как следует слова его, но те, будучи прельщенными пагубным учением, смешались с здравым телом Церкви, чтобы, являясь невидимыми, вредить нам, не имеющим злобы. Господь же для усовершенствования веровавших в Него приводит притчу о возрастании семян, говоря: «Как если человек, бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем, и семя прорастает; и как оно прорастает и растет, даже не знает. Сама собою земля приносит плод, сначала траву зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе».

    «Да прорастит земля былие». И тотчас земля, начав с ростка, желая сохранить заповеди Творца, прошла все формы виды развития и довела растения от прозябания до совершенства. Луга были покрыты в изобилии травой, поля, занятые добрым делом, походили на волнующуюся морскую ширь. Так и нивы, преклоняющие колосья и всю траву, были подобны бегущим волнам. И весь род злаков, и все, что есть в семействе растений и овощей, во всем изобилии взошли над землей. Не было никакого прегрешения, о котором можно было бы говорить: ни неопытность земледельцев, ни отсутствие дождя, ни какая-либо иная причина не могла причинить вреда растениям. Не было осуждения, которое могло бы препятствовать изобилию земному, ибо это было прежде греха, за который мы были осуждены в поте лица есть хлеб.

    И сказано: «И древо плодовитое, творящее плод, в котором семя его по роду и по подобию на земле». По сему слову все горы покрылись густой зеленью, все деревья поднялись вверх, а иные достигли большой высоты: ели, сосны, хвойные деревья, и кипарисы, и тисовые деревья, а чернотополье, и тополя, и все лиственные деревья покрылись листьями и зазеленели. Розы, мирты, лавры, не существовавшие прежде, в одно мгновение вышли из земли и пришли в бытие, каждое растение со своим свойством, имеющее свой признак, отличающий его от инородного и узнаваемое по этому признаку. Но тогда цветущая роза была без шипов, впоследствии к красоте цветка присоединены были терния, чтобы воспринимающие эту красоту рядом с ней чувствовали бы и боль, вспоминая грех, за который земля осуждена была взрастить терния и волчцы. Но приказано было земле произвести древо плодовитое, творящее плод на земле, в котором его семя. Мы же видим много деревьев, не имеющих ни плода, ни семени. Что сказать на это? Не то ли, что более достойные по природе здесь упомянуты первыми, более того, если посмотришь внимательнее, то станет ясно, что всякое растение имеет или семя или нечто, равное ему по силе. Ибо считают, что чернотополье, и верба, и вяз, и белые тополи и сколько еще подобных явно не имеют плода. Но если кто-то с усердием поищет, то найдет, что каждое из них имеет семя. Ибо лежащее под листом зернышко содержит в себе семенную силу. То, что сажают черенками, заменяет собой корень. А отростки корней имеют семенную силу, вот почему садовники, разделяя их, размножают род. Как уже выше было сказано, плодоносящие деревья поддерживают нашу жизнь, питая человеческий род изобильными дарами. Ибо винная лоза, дающая вино, веселит сердца людей. Маслина же, давая плод, может умастить лицо маслом.

    Сколько стеклось в один момент производимого природой! Корень виноградной лозы и большие виноградные побеги, выросшие вокруг незрелого винограда и раскинувшиеся высоко над землей, завивание лозы, зеленые ягоды, грозди винограда. Достаточно хорошенько рассмотреть виноградную лозу, чтобы понять, о чем напоминает природа. Помнишь ли образ Господень, использованный в притче, когда Он говорит: «Я есмь Лоза истинная», а Отца называет земледельцем, каждого же из нас виноградной ветвью, посредством веры насажденной в Церкви, и поощряет нас на многоплодие, чтобы не найти нас бесполезными и не предать за это огню. И Он не прекращает уподоблять все души человеческие лозам виноградным, говоря об этом и в Евангелии, и в Пророках. Кто хочет, позже найдет эти места.

    Мы же возвратимся к тому, сколько появилось тогда родов растений, годных на дело, одни используются для кораблей и ладей, а другие для сжигания и варения. Всякое дерево обладает своим свойством, и трудно найти, каково различие у каждого вида деревьев. Одно из них имеет глубокие корни, а другое — поверхностные, одно растет прямо и имеет один ствол, а другое на самой земле расходится от корня на много разных стеблей. Почему у того дерева, у которого ствол высокий и которое высоко поднимается над землей, корни глубокие?

    А сколько различий у коры! Кора у одних деревьев гладкая, у других — шероховатая, у третьих — морщинистая и растрескавшаяся. Некоторые из них имеют один слой, а другие — два и три. А что всего удивительнее — это то, что и в растениях можно найти признаки, подобные человеческой юности и старости. Если растение молодое и здоровое, то и кора его натянута и гладкая, а когда оно состарилось, то кора как бы морщинистая и старая. И молодое, будучи обрезанным, пускает отростки, а старое, будучи посечено, не имеет отростков, но воспринимает посечение как смерть. Мы же видели, как земледельцы, когда очень старались, то исцеляли некоторые растения. Например, кислый гранат и горький миндаль, если у них продолбят у корня ствол и вобьют в него сосновый клин, имеющий в стержне смолу, то превращают кислоту одного и горечь другого в сладость. Поэтому пусть никто, чувствующий в себе зло, не отчаивается, зная, что как земледельцы могут изменить и направить в нужную сторону качества растений, так и стремление души к добру поможет одолеть душевный недуг и исцелить ее.

    Много различий существует и в плодоношении растений, дающих плоды, так что невозможно описать их словами. Ибо не только между различными видами деревьев существуют различия их плодов, но и у деревьев одного рода много различий. Садовники считают одни из них плодами мужского пола, а другие — женского. Они разделяют финиковые деревья на два пола: одну часть считают мужским полом, другую — женским. Можно видеть, как то растение, которое считают женским, опускает свои ветви вниз и желает мужского пола. И те, кто ухаживает за этими деревьями, влагают им в ветви нечто подобное семенам мужского пола, так называемый псимас. И так они удовлетворяют желание, и ветви опять распрямляются, и растение принимает свой прежний вид. То же рассказывают и о смоковницах. Некоторые люди дикие смоковницы подсаживают к садовым растениям и то, что впервые завязывается на садовых смоковницах вместо цветка, подвязывают на дикие и делают так, чтобы они начинали рождать плоды, а не губить их и сбрасывать. Что дает тебе это сравнение с природой? Не то ли, что часто от иноверных и уклоняющихся от правой веры черпаются силы для наставления на добрые дела. Если ты когда-нибудь видишь язычника или еретика, живущего целомудренно и во всем прочем усердно придерживающегося благочиния, то еще больше укрепи себя и поторопись, чтобы стать подобным плодоносной и культурной смоковнице, принимая силу от него, подобно тому как она принимает силу от дикой, и останавливает сбрасывание плодов, и лучше кормит их.

    А самих плодов разнообразие, и форму, и вид, и вкус их, и свойства, и их пользу кто может описать? Почему один плод нагим зреет на солнце, а другой покрыт оболочкой? Один плод мягок, его дерево имеет листву толстую в качестве покрова, как, например, смоковница, а у того дерева, внутренность плода которого одета в твердую одежду, листва легче и тоньше, как, например, у орешника. Смоковницы, поскольку они слабые и мягкие, нуждаются также в большей защите, а орешнику плотная одежда из-за густой тени была бы во вред. Разрезы на виноградных листьях созданы так, чтобы гроздья не страдали от дождя и чтобы к тому же еще листья, по причине их редкости, в изобилии принимали солнечные лучи. Ничто не бывает само по себе, ничто не бывает без причины, все заключает в себе Премудрость непостижимую. Чья мысль может исследовать это? Поистине как может человеческий ум постигнуть это, чтобы понять все свойства и значение каждого растения и их различия, явственно представить себе сокровенные причины и до конца их объяснить.

    Одна и та же вода, влекомая корнем, иначе питает самый тот корень, иначе — кору ствола, иначе — само древо, иначе же — сердцевину. Влага проходит в листья и в побеги, разделяется по ветвям и дает рост плодам и образует густой сок от этого дерева. Никакое слово не в состоянии объяснить этого. Один сок у мастикового дерева, который называют смолой, другой сок, как вода, у бальзамного дерева, а нарды, растущие в Египте и Ливии, имеют сок другого рода. Рассказывают также, что янтарь — смола растений, которая, застыв, становится камнем. Подтверждением этого мнения является то, что в янтаре встречаются травинки и мелкие живые существа, которые попали в него, когда он был еще мягкой и жидкой смолой, и, завязнув в ней, окаменели. И вообще, кто не изведал на опыте качества соков тех всех, тот никак не может уразуметь, как это бывает. Как от одной и той же влаги в виноградной лозе рождается вино, а в древе маслины — оливковое масло? И не только то удивительно, как влага в одном растении сделалась сладкой и жидкой, а в другом — густой, но и то, что в сладких тех плодах не поддаются описанию различия качеств. Одна ведь сладость в виноградной лозе, другая же — в плодах яблони, третья — в плодах смоковницы и четвертая — в плодах финикового дерева.

    И еще призываю тебя хорошенько подумать о том, как одна и та же вода, приятная на вкус, когда будет в одном растении, например, в древе, становится сладкой, когда же бывает в другом древе, как бы окисляется и делается более горькой, когда находится в полыни или скаммонее. Если она будет в желуде или в плоде дерена, то становится терпкой и острой, а в теребинте и в орехе — мягкой, нежной и маслянистой.

    Но стоит ли говорить о таких сложных вещах, когда в той же самой смоковнице качества воды переходят в свою противоположность? Сок же ее бывает горек в древе, а в самом плоде влага сладка. Так и у винограда: в виноградной лозе влага кислая, а в самих гроздьях - сладкая.                        

    А сколько различий в цветах? В одном цветке можно видеть воду красную, в другом багряную, в том синюю, в другом зеленую, в этом желтую, в том белую. И еще более, чем по цвету, различаются цветы по запаху. Но вижу, что безграничные мысли мои в стремлении все познать перешли надлежащую меру, и если в страхе не обуздаю себя и не заставлю вернуться к размышлениям об этом творении, то не хватит мне и дней моих раскрыть великую премудрость, говоря вам о ней худым своим языком.

    «Да прорастит земля древо плодовитое, творящее плод на земле». И тотчас же горные вершины поросли деревьями, устроились сады и берега рек украсились бесчисленными растениями. Одно было предназначено на трапезу людям, другое же — на пищу скоту своими листьями и плодами. Еще одно было дано нам для излечения своим соком, влагой, и ветвями, и корою, и плодами. Одним словом, то, что открыл нам долгий опыт, когда человек из частных случаев извлекал то, что ему было на пользу, ясный и острый промысел Творца, изначально предусмотрев, вывел в бытие.

    Ты же, когда видишь садовые растения, или посаженные, или дикие, или растущие у воды, или полевые, цветущие и самые цветы, то, познав в малом великое, считай это постоянно чудом и возрастай в любви к Творцу своему. Подумай, как Он сотворил одни растения всегда зеленеющими, другие — сбрасывающими листья каждый год, третьи — всегда с листьями. Теряют листья и маслина, и сосна, хотя и незаметно, так что кажется, что они никогда не обнажаются. Всегда же с листьями финиковая пальма, имеющая ту же самую листву, которую она получила со времени своего появления и которая остается у нее до конца. Обрати внимание еще и на то, что тамариск обитает в обеих средах: растет среди водных растений и размножается вместе с полевыми. Поэтому и пророк Иеремия сравнивает лукавых, тех, кто имеет двуличный нрав, с таким растением.

    «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле». Где раздавалось божественное и всемогущее повеление, тут же сразу произвела земля все множество трав и красоту цветов разнообразных на лугах, и красоту различных злаков и бобовых на нивах. Подобным же образом появились и фруктовые плоды, у которых много самых разных качеств и свойств, а также бесчисленное разнообразие древесных растений, не приносящих плодов. И каждое растение, созданное для удовлетворения определенной потребности, служит на пользу человеку и заставляет хвалить и славить Бога, который сотворил все это и позволил нам восклицать вместе с пророком: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро».

    «Да прорастит земля». Малое сие повеление тотчас стало великой природой, создавая бесчисленные свойства растений. Это повеление и поныне действует на земле и понуждает ее во все годы отдавать свою силу, которую она имеет, чтобы производить травы, семена и деревья. Поэтому мы, всячески потрудившись, преисполнимся плодами добрых дел, чтобы, будучи «насажденными в храме Господнем, во дворах Бога нашего, процвели» о Христе Иисусе Господе нашем, с безначальным Его Отцом, с Пресвятым Духом — в веки веков. Аминь.