СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

 

(перевод Сергея Шервинского)

 

 

Не пристало нам, братья,

Не в лад начинать 

Ратных повестей складом старинным

Эту песню

Про доблестный Игорев полк, 

Про поход Святославова сына.

 

Мы начнем по событьям

Теперешних лет, 

А не вслед замышленьям Бояна,—

Песнь задумав кому-либо,

Вещий Боян 

Растекался по дереву мыслью,

Серым волком он, вещий,

Скакал по земле, 

Реял сизым орлом в поднебесье.

Вспоминал про усобицы

Давних времен;

И тогда он десяток

Своих соколов 

Напускал на станицу лебяжью,

И которую лебедь 

Вперед настигал, 

Та и первая петь начинала.

Ярославу старинному

Пела она 

Или храброму пела Мстиславу,

Что зарезал Редедю

Один на один 

На глазах у касожского войска.

И красивому князю

Певала не раз, 

Святославову сыну, Роману.

Но Боян не десяток

Своих соколов

На лебедок пускал —

Десять вещих перстов

Налагал он на струны живые,

И те 

Сами славу князьям рокотали!

 

Мы с Владимира древнего,

Братья, начнем, 

Кончим нынешним Игорем повесть,

Что решимостью ум

Словно лук натянул

И отвагою

Сердце свое заострил,

Преисполнился воинским духом,

В Половецкую землю

Повел свою рать, 

Ополчившись за Русскую землю.

 

Вот князь Игорь

На светлое солнце взглянул

И увидел: от солнца

Всё войско его 

Среди дня темнотою покрылось.

Обратился тут Игорь

К дружине своей, 

Молвил: «Братья мои и дружина!

Лучше мертвыми быть,

Чем плененными быть.

Оседлаем же, братья,

Мы борзых коней, 

Да и выедем к синему Дону!»

Покорился желанью

У Игоря ум,

И небесное знаменье

Застила в нем 

Страсть великого Дона отведать.

И сказал он:

«Хочу я копье преломить

У окраин степей Половецких.

С вами, русичи, 

Голову ныне сложить 

Иль напиться шеломом из Дона!»

 

О Боян, соловей

Стародавних времен!

Как бы ты эти брани,

Защелкав, воспел!

Ты по дереву мысли

Порхал бы, Боян, 

Ты ширял бы умом в поднебесье!

Ты бы новую славу

Со старой свивал,

Через степи к горам

Ты бы рыскал, Боян, 

Возлетал бы к дороге Трояна!

Князю Игорю так

Запевал бы ты песнь, 

Князю Игорю, внуку Олега:

«То не бурей лихой

Соколов занесло

За широкие степи —

То галок стада 

Побежали к великому Дону...»

А быть может, и так

Запевалась бы песнь 

Вещим внуком Велеса, Бояном:

«Кони ржут за Сулой,

Киев славу звонит,

В Новом-городе

Бранные трубы трубят, 

Развеваются стяги в Путивле...»

 

Игорь милого брата

С дружиною ждет. 

И пришел и сказал буй-тур Всеволод:

«Брат один ты мне, Игорь,

Свет светлый один, 

Мы с тобой Святославичи оба!

Оседлай же ты, брат,

Своих борзых коней,

А мои-то уже наготове —

Возле Курска заране

Стоят под седлом.

А мои-то куряне — 

Бывалый народ, 

И пеленаты были 

Под трубы они, 

Под шеломом баюканы 

Были они,

И с копья они вскормлены были. 

Им знакомы овраги,

Известны пути, 

Их тугие натянуты луки,

Их колчаны открыты.

Их сабли остры,

Сами скачут,

Как серые волки в степи,

Чести ищут себе, князю — славы!»

 

В золоченое стремя 

Тут Игорь вступил 

И поехал по чистому полю. 

Солнце тьмой заступало 

Дорогу ему, 

Ночь грозой застонала, 

Встревожила птиц, 

Свист поднялся звериный,

На дереве Див 

Кличет, краю безвестному 

Слушать велит, 

Слушать Волге, Поморью, Посулью,

Слушать Корсуни, Сурожу, 

Слушать тебе, 

Идол каменный Тмутороканский! 

И уже степняки 

По неторным тропам 

Побежали к великому Дону, 

Половецкие в полночь 

Повозки скрипят 

Лебединою вспугнутой стаей.

Игорь к Дону дружину ведет,

А в дубах

Птицы ждут его бед;

Накликают грозу 

По оврагам неведомым волки. 

Уж на кости орлы 

Клектом кличут зверей,

А лисицы 

На красные брешут щиты. 

О, далече ты, Русь,—за шеломом!

 

Долго ночь не светлеет, 

Зари не видать, 

Пал туман на поля, 

Щекот смолк соловьев, 

Говор галок проснулся. 

Широкую степь 

Преградили стеной 

Из багряных щитов 

Люди русские, 

Чести ища для себя, 

А для князя для Игоря — славы.

 

Утром в пятницу, рано,

Едва рассвело, 

Степняков потоптали поганых.

Словно стрелы рассыпались

Вширь по степи, 

Половецких помчали красавиц.

Золотые уборы срывали,

Шелка, 

Рытый бархат тащили бесценный,

Волокли покрывала,

Из шуб и плащей

Стлали гати по топям

И грязным местам — 

Из узорных парчей половецких!

И багряный,

С хоруговью белою стяг,

И на древке серебряном

Алый бунчук — 

Всё тебе, удалой Святославич!

 

В поле Ольгово храброе

Дремлет гнездо,— 

Далеко же оно залетело!

Только было оно

Не затем рождено,

Чтобы сокол иль кречет

Обидел его 

Или половец, ворон поганый.

Гза бежит серым волком, 

Кончак — впереди:

Правят оба к великому Дону.

 

А на утро другое —

Чуть брезжил рассвет — 

Заалели кровавые зори.

С моря черные тучи

На степи ползут,

Все четыре светила

Хотят заслонить, 

И трепещут в них синие молнии:

Быть великому грому,

Пролиться дождю 

От великого Дона стрелами!

Преломиться копью,

Притупиться мечу 

О поганый шелом половецкий

В той широкой степи

На Каяле-реке, 

У великого синего Дона!

О, далече зашла

Ты, родимая Русь, 

Ты далече уже, за Шеломом!

Вот задули

Стрибожии внуки — ветра,— 

Сыпать начали с моря стрелами

На отважное войско,

На русскую рать.

Застонала земля,

Реки мутно текут,

Пыль покрыла поля,

Слышен говор знамен. 

Идут половцы с Дона и с моря.

Зычным криком своим

Преградили поля

Дети бесовы,

Храбрые русские степь 

Строем алых щитов преградили.

 

Яр-тур Всеволод! 

Тверд в обороне стоишь, 

Ты стрелами на воинов прыщешь,

О шеломы гремишь ты

Булатным мечом, 

И куда ты, буй-тур, ни поскачешь,

Где шеломом своим

Ни сверкнешь золотым, 

Там лежат половецкие головы!

Не один расколол ты

Аварский шелом, 

Яр-тур Всеволод, саблей каленой!

Братья-други, о ранах

Не думает тот,

Кто забыл и богатство свое,

И почет, 

И родимый свой город Чернигов,

Кто забыл и отцовский

Престол золотой,

И красавицы Глебовны,

Милой жены, 

Дорогой обиход и обычай!

 

Было время Трояна,

Минуло оно. 

Ярославовы канули годы,

И Олега походы

В былое ушли,— 

Святославова сына, Олега.

Тот Олег — он булатом

Крамолу ковал, 

Рассевал он по родине стрелы;

В золоченое стремя,

Бывало, вступал 

В дальнем городе Тмуторокани —

Того стремени звон

Слышал в Киеве князь, 

Древний Всеволод, сын Ярославов.

Что ни утро в Чернигове,

Слыша тот звон, 

Затыкал себе уши Владимир.

А Борис Вячеславич

Своей похвальбой 

Приведен был на суд и погибель,

И на ниве зеленой

Ему пелена

За обиду Олега 

Была постлана,— 

Молодому и храброму князю.

 

Прежде с той же Каялы 

Отца Святополк 

В Киев-град прилелеял, 

К Софии святой, 

Между двух иноходцев венгерских.

 

Гориславичем звался

Недаром Олег:

Он усобицы сеял —

Взрастали они.

Погибало

Дажьбожьего внука добро,

И намного в те годы

От княжьих крамол 

Человеческий век сокращался.

В те годины, бывало,

На Русской земле 

Редко-редко покрикивал пахарь.

Только вороны

Каркали часто в степи:

Мертвецов меж собою делили,

Да по-своему галки

Вели разговор, 

Налететь на добычу спешили.

И походы бывали

И брани тогда,— 

Но подобной не слыхано брани!

Спозаранку до ночи

И с ночи до дня 

Всё каленые носятся стрелы,

Всё-то острые сабли

О шлемы гремят,

Всё-то копья трещат

В незнакомой степи, 

Посреди той земли Половецкой!

Под копытами

Черную землю в тот день

Позасеяли кости

И кровь полила, 

А взошли на Руси они — скорбью!

Что там будто шумит,

Что там, слышу, звенит 

Перед утренней зорей далече?

Это Игорь обратно

Полки повернул — 

Пожалел он любимого брата.

День рубились они

И рубились другой —

К полуденному часу

По третьему дню 

Князя Игоря пали знамена.

Там у берега быстрой

Каялы-реки 

Разлучились два храбрые брата.

Знать, кровавого там

Недостало вина,

И прикончили

Храбрые русские пир:

Напоили сватов,

Но и сами легли 

За родимую Русскую землю.

От печали поникла

В ту пору трава,

От тоски преклонились

К земле дерева.

Невеселая, братья,

Година пришла:

Силу русскую степь схоронила.

В силах внуков Дажьбожьих 

Обида взросла 

И, на землю Троянову 

Девой вступив, 

Лебедиными стала 

Крылами плескать 

Возле Дона, у синего моря. 

Времена изобилья, 

Плеща, прогнала. 

Перестали князья 

На поганых ходить. 

Брату брат говорил:

«То и это — мое!» 

И про малое дело 

Не в пору князья 

Стали молвить: великое дело!

Друг на друга крамолу

Ковали они,

Степняки побеждали

И с разных сторон 

Нападали на Русскую землю.

О, далече же сокол

Взвился-залетел,

Птиц преследуя,—

К морю!

Но только вовек 

Храбрый Игорев полк не воскреснет!

 

Тут закликала Карна,

Вопить начала,

Тут Желя поскакала

По Русской земле, 

Пламя мечучи огненным рогом.

Стали русские жены

В слезах причитать:

«Нам теперь о желанных

Супругах своих

Уже мыслей не мыслить,

Не думывать дум, 

Никогда их воочью не видеть!

Нам отныне ни золотом,

Ни серебром, 

Нарядясь, побряцать не придется!»

Киев, братья, в тот год

Застонал от тоски, 

Завопил от напасти Чернигов.

Разливается скорбь,

И обильно печаль 

По земле растекается Русской.

Но князья продолжали

Крамолу ковать.

Степняки ж отовсюду

С победами вновь

Набегали

И, рыща по Русской земле, 

Дань по белке с двора собирали.

 

Это Игорь и Всеволод, 

Два храбреца,

Разбудили

Едва присмиревшее зло,

Что успел усыпить

Их отец Святослав, 

Князь великий на Киеве, грозный.

Степняков он поганых

Как гром поразил

Силой храбрых полков

И булатных мечей, 

Он попрал Половецкую землю,

Притоптал он холмы,

Он овраги сровнял, 

Замутил он озера и реки,

Иссушил он ручьи

И болота в степи,

У излучины моря

Схватил Кобяка,

Из великих стальных

Половецких полков, 

Словно вихрь, он поганого вырвал,-

И поганый Кобяк

В стольном Киеве пал, 

В Святославовой гриднице княжьей.

Святославу хвалу

Венецейцы поют,

И моравы, и немцы,

И греки поют, 

Попрекают все Игоря-князя,

Что добро погрузил

На глубокое дно

Той Каялы степной,

Половецкой реки,— 

Посорили, мол, золотом русским!

 

Игорь тут пересел 

С золотого седла — 

Да в невольничье! 

Стены кремлей городских 

Приуныли, поникло веселье.

 

Святославу же смутный 

Привиделся сон 

На горах, в его Киеве стольном.

«К ночи,— сказывал,—

Черной меня пеленой 

Одевали на тисовом ложе

И вино будто синее

Черпали мне,— 

А его замешали отравой.

Из колчанов пустых

Чужаков-толмачей

Крупный сыпали жемчуг

На лоно мое 

И меня будто нежили. Снилось,

Что на тереме

Золотоверхом моем

Нет у кровли князька,

И раскаркались в ночь

Стаи серых ворон

Возле Плеснска внизу;

Снилось, змеи лесные

По дебри ползут 

И несет их на синее море».

 

Святославу бояре ответили:

«Князь! 

Горе, видно, твой ум полонило

С той поры, как два сокола

Взмыли, слетев 

С золотого престола отцова,

Понеслись отвоевывать

Тмуторокань, 

Пить шеломом из синего Дона.

Да подрезали крылышки

Тем соколам

Половецкими саблями,

Их же самих 

Заковали в железные путы.

Потемнело,

Два солнца

Померкли в тот день,

Загасились багряные

Оба столпа, 

Молодые два месяца с ними

Тьмой покрылись,

И канули в море они — 

Много придали буйства поганым!

На Каяле-реке

Тьма окутала свет.

С той поры степняки

По всей Русской земле 

Разбрелись, словно выводок пардов.

С той поры и насела

Хула на Хвалу, 

Навалилось Насилье на Волю,

Тут на землю низринулся

С дерева Див,

Стали готские

Девы-красавицы петь

На прибрежий синего моря,—

Вон уж золотом русским

Бряцают они

И давнишнее Бусово

Время поют, 

Шарукана отмщенье лелеют.

Мы же, верная княжья

Дружина твоя, 

Понапрасну лишь алчем веселья».

 

Святослав, князь великий,

Тогда изронил

Пополам со слезой

Золотые слова:

«Вы, племянники, Игорь и Всеволод!

Поспешили, не вовремя

Начали вы

Половецкую землю

Мечами дразнить,

Для себя торопились

Вы славу сыскать, 

Да бесславно врагов одолели,

Вы бесславно поганую

Пролили кровь.

Из булата у вас

У обоих сердца, 

Их сама закалила отвага.

Что ж, племянники,

Вы сотворили с моей 

Сединою серебряной ныне?

Я не вижу того,

Кто богат и силен,

Многоратного брата

Не вижу вблизи — 

Ярослава с черниговской знатью;

Вкруг него воеводы,

При нем и татран,

И шельбир, и топчак,

И ревуг, и ольбер,—

А они без щитов,

С засапожным ножом,

Могут криком одним

Опрокинуть врага, 

Зазвеневши прадедовской славой!

Но сказали вы:

«Доблесть

Покажем одни,

Мы грядущую славу

Одни заберем, 

И былую одни мы поделим!»

 

Дивно ль, братья, и старому

Стать молодым?

Сокол, перья сменивший,

В поднебесьи птиц

Избивает, в обиду

Не даст он гнезда. 

Зло одно: мне князья не подмога.

Повернули на худо

Для нас времена.

Под погаными саблями

Криком кричат

Возле Римова;

В ранах Владимир лежит,— 

Сыну Глебову скорбь и кручина!»

 

О великий князь Всеволод!

Мыслишь ли ты

Прилететь издалёка,

Защитою встать 

Золотому престолу отцову?

Ты ведь веслами Волгу

Разбрызгать бы мог, 

Дон шеломами вычерпать мог бы

Появись ты, князь Всеволод,

Вовремя здесь,

Так была бы раба

По ногате ценой 

И по резане пленный кочевник.

Можешь посуху

Копья живые метать — 

Сыновей Ростиславича Глеба!

 

Вы, буй Рюрик с Давыдом!

Не ваши ль в крови 

Золоченые плавали шлемы?

Не у вас ли, сражаясь,

Дружина рычит,

Словно тур, пораженный

Каленым мечом 

На далеком незнаемом поле?

В стремена золотые

Вступите, князья,

Отомстите обиду,

Родимую Русь, 

Раны Игоря, смелого князя!

 

Ты, о галицкий князь,

Осмомысл Ярослав!

Твой высок златокованый

Княжий престол.

Ты, могучий,

Плечами железных полков 

Подпираешь Карпатские горы.

На пути короля

Ты преградою встал, 

Затворил ты Дунаю ворота.

Ты громады бросаешь

Поверх облаков, 

Суд до самого правишь Дуная!

Твои грозы по странам

Текут, Ярослав,

Отворяешь ворота

И Киева ты,

С золотого престола

Отца своего 

Иноземных стреляешь султанов!

Подстрели, государь,

Кончака, погуби

Кочевого поганого хана! 

Отомсти, Ярослав, 

Ты родимую Русь,

Раны Игоря, смелого князя!

 

Ты, Роман, и Мстислав!

Ваша храбрая мысль

Вас на подвиг стремит.

Ты на подвиг летишь,

Словно сокол, по ветру

Парящий ввыси,

Устремившийся

В удали буйной своей 

Одолеть быстролетную птицу!

Под латинскими шлемами

Латы на вас,

Много стран на земле

Содрогнулось от них:

Деремела, ятвяги,

Литва, хинова.

Перед вами и половцы

Копья свои

Побросали,

Под ваши стальные мечи 

Степняки головами склонились!

Князь, для Игоря ныне

Свет солнца погас.

Не к добру обронили

Деревья листву.

По Суле и по Роси

Уже города

Меж собой поделили...

Да только вовек 

Храбрый Игорев полк не воскреснет!

Князь, прислушайся:

Дон призывает тебя,

Отовсюду князей

На победу зовет.

Ведь ко времени в бой

Подоспели князья, 

Удалые Олеговы внуки!

Вы, о Ингварь и Всеволод!

Также и вы,

О Мстислава сыны,

Трое храбрых князей, 

Не худого гнезда шестикрыльцы!

Без побед вы уделы

Забрали себе!

Для чего ж золоченые

Шлемы на вас? 

Где щиты ваши, польские копья?

Отзовитесь!

Остры ваши стрелы, князья,— 

Заградите же степи ворота!

Отомстить поспешайте

Родимую Русь, 

Раны Игоря, смелого князя!

 

Уж Сула не серебряной

Льется струёй 

К Переяславлю-городу ныне,

К грозным тем полочанам

Течет и Двина, 

Что болото, под клики поганых!

 

Изяслав, сын Васильков,

Один позвенел

О шеломы литовские

Острым мечом, 

Смял Всеславову дедову славу,

Сам же пал,

Под мечами литовскими лег,

На кровавой траве,

Под багряным щитом 

Он на смертной постели промолвил:

«Птичьи крылья прикрыли

Дружину твою, 

Звери кровь ее, князь, полизали...»

Не пришел к Изяславу

Ни брат Брячислав,

Ни другой не пришел к нему,

Всеволод-брат,—

Он жемчужную душу

Один изронил 

Через свой золотой ожерелок.

Сникла радость,

Уныло звучат голоса, 

И трубят городенские трубы.

Вы все, внуки Всеслава!

И ты, Ярослав!

Опустите же ныне

Знамена свои,

Поврежденные в ножны

Вложите мечи,—

Ведь из дедовой славы

Вы прянули вон,

Вы ведь первыми начали

Ради крамол 

Звать поганых на Русскую землю,

На владенье Всеслава —

С того и пошло 

От земли Половецкой засилье.

 

В век седьмой от Трояна

Тот самый Всеслав

О девице возлюбленной

Жребий метал,

Он подперся лукавством

И сел на коня,

Прямо к стольному

Киеву-граду скакнул,

Золотого престола

Коснулся жезлом, 

Лютым зверем скакнул из Белграда,

Среди полночи

Синей завесился мглой, 

А наутро взялся за секиры,

Новугороду настежь

Врата растворил,

Ярославову славу

И ту перебил, 

Волком рыскнул с Дудуток к Немиге.

Там кладут на Немиге

Снопы из голов, 

Их стальными цепами молотят.

На Немиге там

Жизни кладут на току, 

Отвевают там душу от тела.

Той Немиги кровавые были брега

Не добром позасеяны —

Русских сынов 

Позасеяны были костями.

Князь Всеслав!

И суды

Он, бывало, судил,

И князьям города

Во владенье рядил, 

Сам же волком в полуночи рыскал.

Оы из Киева

В Тмуторокань поспевал 

До петушьего крика дорыскать.

Солнцу-богу

Великому Хорсу — и то 

Перерыскивал волком дорогу!

Позвонят ему в Полоцке

В колокола

У Софии святой

К ранней утрени — он 

В дальнем Киеве благовест слышит.

Был и духом он вещ,

Был и телом могуч,

А напастей немало

Изведал и он,

И недаром о нем

Прозорливый Боян 

В свое время надумал припевку:

«Будь хитер человек,

Будь во всем умудрен,

Будь по птицам по вещим

Гадать умудрен,— 

А господня суда не минует!»

 

Ох и стоном стонать 

Ныне Русской земле, 

Вспоминая былое 

И прежних князей! 

Но Владимира 

К Киевским нашим горам 

Не могли мы в те дни 

Навсегда пригвоздить! 

А теперь боевые 

Знамена его —

Теми Рюрик владеет, 

А теми Давыд! 

Только врозь развеваются 

Их бунчуки, 

Только розно поют у них копья!

 

Поутру над рекою

На ранней заре 

Ярославнин слышится голос —

Одинокой кукушкой

Кукует она:

«Полечу по реке я кукушкой,

Омочу я в Каяле

Атласный рукав,

Ладе-князю

Кровавые раны отру 

На его истомившемся теле!»

 

Ярославна тоскует

В Путивле, одна, 

На стене крепостной, причитая:

«Ветер, Ветер!

Что веешь навстречу?

Зачем 

Ты на крыльицах легких своих,

Государь,

Половецкие стрелы

Стремишь на бойцов 

Моего ненаглядного лады?

Или мало под тучами

Веять тебе,

Мало на море синем

Качать корабли?

Для чего, государь,

По траве-ковылю 

Ты мое поразвеял веселье?»

 

Ярославна одна 

На путивльской стене

Причитает: «О Днепр Словутич! 

Каменистые горы 

Ты, мощный, пробил,

Пересек Половецкую землю.

Ты ладьи Святослава

На водах своих 

Прилелеял к шатрам Кобяковым.

Ты желанного друга

Ко мне прилелей,

Государь, чтобы слёз

Я не слала к нему

Ранним утром на синее море!»

 

Ярославна тоскует

В Путивле, одна, 

На стене крепостной, причитая:

«Трижды светлое Солнце!

Про всех у тебя 

И тепла и отрады достанет.

О, зачем же свои

Огневые лучи 

Ты простерло на воинов лады?

Им в безводной степи

Луки жаждой свело 

И колчаны тоскою стянуло!»

 

Вот всплеснулося море

В полуночный час.

С моря мгла поползла.

Князю Игорю бог 

Кажет путь из земли Половецкой

К золотому столу

Святослава-отца 

На родимую Русскую землю.

Уж погасла заря.

Игорь спит и не спит —

Игорь мыслями мерит

Широкую степь

От великого Дона

По малый Донец.

В полночь свистнул Овлур

За рекою коня —

Князю знак подает,

Чтобы тот разумел. 

Вот и нет уже Игоря-князя!

 

Загремела земля, 

Зашумела трава, 

Половецкие двинулись вежи.

Горностаем тут Игорь

Скакнул в тростники,

Белым гоголем-птицей

Он на воду сел.

Он вскочил на коня,

Серым волком спрыгнул, 

На Донец по лугам устремился.

Взмыл он соколом в тучи,

Гусей-лебедей 

Бил на завтрак, обед и на ужин.

Если соколом Игорь

В тумане летит,

Так Овлур серым волком

По степи бежит,

Он студеную с трав

Отряхает росу. 

Оба борзых коней надорвали.

И промолвил Донец:

«Много, Игорь, тебе

Будет ныне величья,

Стыда Кончаку, 

А земле нашей Русской веселья!»

И Донцу отвечает

Князь Игорь:

«Донец! 

И тебе в том немало величья,

Что баюкал ты князя

На волнах своих,

Что ему ты зеленую

Стлал мураву 

На своих берегах серебристых,

Что под сенью

Зеленого дерева ты 

Одевал его теплым туманом,

Что на водах ты гоголем

Князя стерег

И на струях своих

Дикой уткой берег, 

Сторожил его чайкой на ветрах».

Не такая — Стугна:

Та, водою скудна, 

Непомерно расширилась к устью,

Все чужие потоки

Она пожрала,

Князю юному Днепр

Затворила она,

Ростиславу.

На темном ее берегу 

Убивается мать Ростислава,

Всё о юноше плачет,

О сыне скорбит,

Запечалясь о нем,

Приуныли цветы, 

Дерева до земли преклонились.

 

Не сороки стрекочут

В широкой степи —

По следам князя Игоря

Гза и Кончак 

Поспешают неведомым полем.

Уж вороны не каркают,

Галки молчат,

Только поползни ползают,

Дятлы стучат — 

Путь к реке они Игорю кажут,

И веселыми песнями

Утренний свет 

Соловьи по лесам возвещают.

 

Гза сказал Кончаку:

«Если сокол к себе

На гнездо полетел,

Соколенка его 

Золотыми подстрелим стрелами!»

А Кончак отвечал:

«Если сокол к себе

На гнездо полетел,

Соколенка его 

Мы опутаем красной девицей!»

Гза сказал Кончаку:

«Если только его 

Мы опутаем красной девицей,

Так не будет тогда

Соколенка у нас, 

Да не будет и красной девицы!

И, пожалуй, тогда

В Половецкой степи 

Станут бить нас залетные птицы!»

 

Святославовых древних

Походов певец, 

Ярославовых, Ольговых, молвил

Так Боян:

«Тяжело

Быть без плеч голове,

Телу без головы!»

Так и Русской земле:

Ей без князя без Игоря тяжко.

 

Светит солнце.

Князь Игорь

На Русской земле.

На Дунае девицы поют,

И летят

Через море до Киева

Их голоса. 

По Боричеву едет князь Игорь

К Пирогощей святой

Богородице в храм,— 

Страны рады, и веселы грады!

 

Вот мы песню пропели

Старинным князьям,— 

Пропоем и теперешним славу:

Святославичу Игорю,

Всеволоду 

Бую-туру, Владимиру-князю!

Здравы будьте,

Князья и дружина,

Войной

На поганых ходившие

За христиан!

Слава всем — и князьям и дружине! 

Аминь.

 

1934

 

 


    Автор проекта и составитель - Александр Петров (Россия)

 Студия "Мастерская маршала Линь Бяо"

 Copyright (С) 2000-2002 by Alexander Petrov (Russia). All right reserved.       Webmaster: petrov-gallery@yandex.ru

 


Hosted by uCoz