ПИМЕНОВО ХОЖЕНИЕ В ЦАРЬГРАД

     Весной 1389 года Пимен митрополит в третий раз пошел в Царьград к патриарху, а с ним Михаил владыка Смоленский и Сергий архимандрит Спасский, да старцы его и слуги, и протопопы и протодьяконы и иные священники и дьяконы. Было начало пути тому от города Москвы месяца апреля в 13 день, в великий вторник Страстной недели. Князь же великий Дмитрий Иванович негодовал на митрополита, поскольку без его разрешения и совета пошел в Царьгард, и была распря между ними. И так началось путешествие. Повелел митрополит Пимен Михаилу владыке Смоленскому и Сергию архимандриту Спасскому и всякому, кто захочет, описывать это путешествие все, как пошли, и где что случилось или кто возвратится или не возвратится назад. Мы же это все писали. Итак, пошли из Москвы, как уже написал, и пришли в Коломну в субботу великую, в святую неделю пасхи пришли к Рязани по реке Оке и прибыли к Перевитску, где встретил нас Еремей, епископ Рязанский, грек. И когда мы приблизились к городу Переяславлю Рязанскому, встретили нас сыновья великого князя Олега Ивановича Рязанского. И затем, когда мы немного отошли, встретил нас с великою любовью сам князь великий Олег Иванович, с детьми своими и боярами. Когда мы пришли к городу Переяславлю, встретил нас с крестами митрополит, придя в соборную церковь, отслужил молебен и пировал у великого князя, и почести многие принял, и так беспрестанно чествовали нас и своего епископа Еремея грека.

      Когда мы выезжали оттуда, проводил нас сам князь великий Олег Иванович Рязанский с детьми своими и боярами со многими почестями и любовью. Тогда же, поцеловавшись, разлучились. Рязанский князь возвратился в город, мы же отправились в путь свой. Князь отпустил с нами боярина своего Станислава со значительною дружиною и повелел проводить нас до реки Дона с большой осторожностью, опасаясь разбоя. Провожали нас тогда епископы многие: Феодор Ростовский, Евфросин Суздальский, епископ Рязанский Еремей грек, Исакий епископ Черниговский, Даниил епископ Звенигородский, и архимандриты, и игумены, и иноки.

     Выехали же из Переяславля Рязанского в Фомину неделю, в первое воскресенье после пасхи. С нами же везли три струга и насад на колесах. В четверг подошли к реке Дону и спустили суда на реку и, водрузившись в них, поехали. На второй день дошли до Чур Михайловых, так называется то место, некогда здесь и город был. Тут помолились, поцеловали крест, и с радостью и умилением проводили нас епископы, и архимандриты, и игумены, и священники, и иноки, и бояре великого князя Олега Ивановича, поцеловались все святым целованием, и отсюда провожающие возвратились восвояси. Мы же в воскресенье святых Мироносиц оттуда с митрополитом Пименом все пошли дальше: Михаило епископ Смоленский, и Сергий архимандрит Спасский, и протопопы, и протодьяконы, и иноки, и слуги; влезли в суда и поплыли рекою Доном на низ. Было же это путешествие печальное и унылое, страшное запустение повсюду, и не видно было на берегах ничего: ни городов, ни сел. А когда-то в древности здесь были красивые города и очень благоустроенные места, теперь же все запущено и не населено. Нигде не увидишь человека, только запустение великое и зверей множество: козы, лоси, волки, лисицы, выдры, медведи, бобры, птицы — орлы, гуси, лебеди, журавли и прочие. Запустение великое.

     На второй день речного плавания минули две реки — Мечу и Сосну. В третий день прошли Острую Луку. В четвертый же день прошли Кривой Бор. В шестой же день дошли до устья Воронежа-реки. Утром же, мая 9 дня, в воскресенье, на память святого чудотворца Николы, приехал к нам князь Юрий Елецкий с боярами своими и со многими людьми. Послал к нему вестового князь великий Олег Иванович Рязанский. Он же исполнил повеление,  и воздал нам почести, и принес радость и утешение большое.

     Оттуда же приплыли к Тихой Сосне и видели скалы каменные белые, дивно и красиво стоят рядом, как небольшие стога, белые и очень светлые, стоят над рекою над Сосною.

     Тогда же минули реку Червленый Яр, и Битюк-реку, и Хопер-реку. В воскресенье же, в день памяти Самарянина, проплыли мимо устья реки Медведицы, минули реку Горы Высокие и Белый Яр реку. В понедельник же проплыли мимо горы каменной Красная, во вторник же минули город Терклий, но это по существу не город, а только городище. Тогда же и Перевоз минули и впервые встретили татар, много очень было их, как листья или как песок.

     В среду же проплыли мимо Великой Луки и минули царев улус Сарыхозин, и отсюда начал нас страх одолевать, так как вошли в землю Татарскую, татар же множество по обе стороны реки Дона. В четверг же плыли мимо Бек-Булатова улуса и видели такое великое множество татарских стад, что трудно себе и представить в уме: овцы, козы, волы, верблюды, кони. В пятницу минули Красные горы. В воскресенье шестое, в день памяти Слепого, проплыли мимо улуса Ак-Бугин и здесь многое множество татар и бесчисленные стада всякого скота. Татары же нас ничем не обижали, только расспрашивали нас везде, мы же отвечали, а они, слышав наши ответы, никакой пакости нам не творили и молоко нам давали, и так с миром в тишине мы плыли.

     В понедельник прошли Бузук-реку. В канун праздника Вознесения добрались до моря, до города Азова. В воскресенье же седьмое, в день памяти святых Отцов, пересели и перенесли поклажу в другой корабль на устье Дона-реки, под городом Азовом. Тогда в Азове жили фряги и владели этим местом, и мы отошли с устья в море и встали на якоря. Некие же люди в городе оклеветали нас перед фрягами. На рейде догнали нас фряги на лодках и наскочили на корабль наш быстро. И был топот большой на палубе корабля, а мы все, находящиеся в корабле, не ведали, что происходит. Вышли на палубу и увидели большое смятение.

     И говорит мне владыка Михаил: “Игнатий, что, брат, так стоишь, не имея никакой печали?” Я же сказал: “А что происходит, господин мой?” И сказали мне: “Эти фряги из города Азова пришли, нашего Пимена митрополита взяли, связали и увели, а с ним Ивана протопопа, и Григория протодьякона, и Германа архидьякона, и Михаила дьякона. Будто бы должны фрягам. Мы с ними без вины погибаем”.

     Тогда же мы спросили старшего этих фряг: “Что хотят с нами сделать?” Он же ответил: “Вы не бойтесь, то принадлежит вам, то вы все свое возьмете”. Вскоре они были удовлетворены митрополитом Пименом, взяли необходимую плату и всех нас отпустили невредимыми.

     И пробыли там один день и на второй день отплыли оттуда. Ветер был добрый, попутный, плыли морем в большой радости и в веселии. В третий же день подул тяжкий ветер, встречный. И приняли муки великие, боясь кораблекрушения, так и сами корабельщики не могли стоять, сильно сбивались ветром с ног и сваливались, как пьяные. Но миновали пролив Азовского моря и вышли в великое море. В шестой день плавания, в субботу, миновали Кафинский пролив и Сурож и, пройдя мимо, плыли спокойно четыре дня: воскресенье, понедельник, вторник и среду. В пятый же день, в четверг, поднялся сильный встречный ветер и погнал нас по морю в левую сторону, к городу Синону, и попали в залив близ города Синона. И некоторые из города Синона посетили нас, пищею и вином угостили добро. Здесь мы и пробыли два дня.

     Тогда же повеял добрый и попутный ветер, и мы поплыли близ берега. Здесь горы были очень высокие, на половине этих гор терлись облака, плывя по воздуху. Когда же прошли немного под этими горами, напротив города Амастра, заговелись к Петрову дню. Во вторник прошли мимо Пандораклии. В среду же сильно повеял встречный ветер, и мы возвратились в Пандораклию и пробыли здесь, в Пандораклии, девять дней. Тут есть церковь святого Феодора Тирона, тут же и мучение ему было, в ней же и похоронен он. Оттуда пошли в лодках к Царьграду на Рождество святого Иоанна Предтечи. Утром в пятницу минули Диаполь-город. В субботу обедали на устье реки Сахара. В воскресенье минули город Дафнусий и Карфию-город. Затем пришли в город Астравию и там задержались, пытаясь узнать о турецком султане Амурате. Известно было, что турецкий султан Мурат пошел войной на Сербию деспота Лазаря.

     Была битва в 6897 (1389) году. Об этом нам поведали горожане, бывшие в Турецкой державе. И волнение большое и мятежности много в той стороне. И мы побоялись мятежа. Отпустил митрополит Пимен к Царьграду разведать обстановку в Царьграде чернеца Михаила, а епископ Смоленский Михаил меня, Игнатия, а архимандрит Сергий Азаков своего чернеца.

     И пошли мы из города Астравия в воскресенье, в Петров день. Утром пошли от Фили, минули Риву, пришли к устью и минули Фонарь. Ветер способствовал нам, и прибыли мы в Царьград с радостью неизреченною.

     В понедельник, после Петрова дня, во время вечерни, подошли к нам русские, живущие здесь, была радость большая и нам и им. Утром же, месяца июня в 29 день, в самый праздник святых апостолов Петра и Павла, благодаря господа бога, вошли в Константинополь. Утром того же месяца в 30 день, пошли к церкви святой Софии, она же Премудрость божия. И дойдя до Великих ворот, мы поклонились иконе пречистой Богородицы. От нее изошел голос Марии Египетской, когда возбранила ей божественная сила войти в святую церковь в Иерусалиме на поклонение честного Креста. И осознала Мария согрешения свои и, умилившись, попросила быть поручницей себе пречистую Богородицу, и та сказала ей: “Сейчас внезапно услышь голос, идущий издалека: если Иордан пройдешь, добрый покой обрящешь”. И мы поклонились этой святой и честной иконе пречистой Богородицы,— она стоит внутри церкви святой Софии,— поклонились и прочим святым иконам и мощам целебным святых и святым ракам чудотворным, и приложились к трапезе, на которой лежат святые страсти Христовы, и потом приложились к гробу святого Арсения патриарха и ко многим святым. Приложились также к трапезе Авраама, на ней же он угощал Христа бога, явившегося Троицей. Также приложились к одру железному, на котором христовых мучеников сжигали. И пробыли все утро в этой церкви, поклонялись и удивлялись чудесам святых и их величию и красоте безмерной церковной.

     И, отслушав святую литургию, мы вышли из церкви на двор Константинов. И видели здесь дворец царский, вблизи есть и игрище царское, которое зовется Ипподромом. Там стоит столп медный, как будто из трех прядей свит, вверху же разъединены эти пряди. И на каждом конце этих прядей по змеиной голове, камнями и бисером убранные. В том же столпе запечатан яд змеиный. Здесь же и иные столпы многие каменные и медные и чудесного много. И мы это смотрели и удивлялись.

     Месяца июля в 1 день, на память святых чудотворцев Козьмы и Демьяна, пошли мы в монастырь святого Иоанна, который по-гречески называется Продром, по-русски же Предтеча. И тут поклонились и приложились, нас здесь приняли добро и успокоили там живущие русские люди. На третий день пребывания в Царьграде, июля месяца во 2 день, в память Положения ризы пречистой Богородицы, пошли в Лахерну и приложились там к святой раке, где лежит риза и пояс пречистой Богородицы. Оттуда пошли к Апостольской церкви, поклонились и приложились со многим страхом и трепетом к святому столпу, к нему же был привязан и бит господь наш Иисус Христос во время вольных его мучений, сорок ран он принял ради спасения нашего.

     Тут же находится камень Петра апостола, на нем он горько плакал об отступлении своем во время вольного страдания Христа. Здесь же поклонились иконе пречистой Богородицы, которая явилась святому старцу в пустыне. Там же видели гробы императоров, святого и великого и равноапостольного Константина царя, и великого Феодосия царя, и Феодосия Малого, и иных многих. Там же и в той же стороне видели церковь небольшую и в ней икону Спаса великого, от него же услышал голос прощения человек, лежащий на одре и с верою каящийся в своих грехах. Там же, в приделе, видели мощи святого Спиридона епископа и Полиекта, и мощи Иоанна Златоуста, и мощи святого Григория Богослова патриарха, в каменных ковчегах запечатаны.

     В третий же день месяца июля ходили к святому Антонию патриарху, поклонились и благословение от него приняли. В четвертый же день пошли и поклонились образу великого архангела Михаила, который явился отроку, стерегущему снасти, и нашел много золота, брошенного монахами в море. В шестой день ходили к пречистой Богородице Одигитрии, по-русски называется Наставница, поклонились и приложились к ней со страхом и трепетом, взяли благословение и помазались миром с радостью. И ходили в великий и честный монастырь Пантократор, приложились к святой доске господней, на нее же, когда сняли с креста, положили тело Христово и на ней же слезы Богородицы изобразились. Там же есть корчага, из самородного камня сделанная, в ней Христос воду в вино превратил. И хранят в ней ныне освященную в день святого Богоявления воду. Там же видели лежащие головы святых мучеников Сергия, и Вакха, и Якова Перского. В восьмой день ходили и поклонились образу Христа, сотворившему чудо о купце Федоре.

     После этого, в шестнадцатый день месяца июля, пришел Михаил епископ Смоленский в Царьград.

     Затем, в двадцать четвертый день того же месяца, ходили в монастырь святого и великого Афанасия патриарха, ему дала посох на патриаршество пречистая Богородица, приложились к мощам его, многие исцеления подает приходящим с верою. Оттуда ходили в монастырь Перевлет, приложились там к мощам святых и святого священномученика Григория, от которого исцеление бывает всем, с верою приходящим. Здесь же хранится и рука святого Иоанна Предтечи, крестителя Христа. В тридцать первый день июля ходили вверх церкви святой Софии и видели сорок окон, они наверху, в шее церкви, одно окно измерили, с простенком две сажени в высоту и в ширину две сажени, и удивлялись, как предивно и изрядно устроено. Месяца августа в первый день ходили в церковь при дворе Константина, она называется Десятинной церковью. В ней столпы пречудные и изумительные. В них отражаются все проходящие люди, как в зеркале, видны все отражения. И много этому удивлялись.

     Оттуда ходили на берег моря, где целебный песок, а над ним церковь святого Спаса. В ней есть святой и чудотворный образ господа и мощи святого и равноапостольного Аверкия, от которых творится много чудес и знамений. Августа во второй день ходили в монастырь святого Стефана первомученика, поклонились и приложились к его святым мощам. В пятый день того же месяца ходили в Пигии и поклонились пречистой Богородице и пили святую воду целебную и умывались ею.

     В восьмой день того же месяца ходили в монастырь Перивлекта, приложились к руке Предтечи, к голове святого патриарха Григория Богослова, ко лбу святого Стефана Нового и к иконе Господа. От этой иконы изошел голос царю Маврикию. Здесь же запечатано много мощей святых. Там же находится потир из топаза, камня драгоценного, и многое множество мощей святых. В девятый день месяца августа ходили в церковь Пантакратора, видели в сосудохранительнице святое Евангелие, писано все золотом рукою императора Феодосия Малого. Там приложились к крови господней, истекшей из его ребер во время распятия на кресте.

     Тогда же разболелся митрополит Пимен и скончался месяца сентября в одиннадцатый день. И тело его привезли, похоронили за пределами Царьграда, на берегу моря, напротив Галаты, в церкви Иоанна Предтечи.

     Тогда же в Царьград и митрополит Киевский Киприан прибыл для поставления на русскую метрополию. Так же и Пимен митрополит, когда был жив, на поставление на то же место ехал к патриарху Антонию в Царьград. Бог же их судьбы так устроил: митрополит Пимен скончался, как уже писал, а просвященный Антоний патриарх благословил Киприана митрополитом на Киев и на всю Русь и отпустил его с почестями.

     И пошел Киприан на Русь месяца октября в первый день, а с ним Михаил епископ Смоленский, и Иоанн владыка Волынский и еще два митрополита греческих, и Федор архимандрит Симоновский, духовный отец великого князя Дмитрия.

     Спустя немного времени после их отъезда прибыл вестовой и сообщил, что русские утонули на море, только один корабль с митрополитом был спасен и что с владыками корабль пропал без вести. А некоторые говорили, что они утонули, другие же говорили, что разбойниками были перебиты, иные утверждали, что от сильного ветра море очень взволновалось, и они были отнесены в Амастрию, другие же говорили — в Дафнусию.

     Спустя несколько дней пришла грамота от Киприана митрополита всея Руси, поведавшая о многих бедах их морского плавания, о страшных приключениях в пути, о том, какие были гром, и треск, и молния и как от страшных волн их души были близки к смерти. От великого ветра и вихря развеяны были их корабли по морю, и они не видели друг друга и не знали, где кто был. Но божиею благодатью буря перестала, наступила тишина, мало-помалу собрались, кто был спасен, и приплыли к Белгороду, все здравы божиею милостию и пречистой его матери и пошли на Русь. Мы же, прочитав эти слова в написанной к нам грамоте от Киприана митрополита всея Руси, радостны были, и сорокоуст по Пимене митрополите по церквам и по монастырям заказывали, и святые места смотрели, и многоцелебным гробам и чудотворным мощам поклонялись.

    Видели месяца февраля в одиннадцатый день, в неделю Блудного, как венчан был царь Мануил Цареградский с царицею на царство в 6899 (1391) году и как был благословлен и поставлен отцом их преосвященным Антонием патриархом. И поставление его на царство проходило так. Ночью была служба всенощная в великой церкви патриаршей, в Софии, которая называется Премудростью божией. Когда наступил день, мы пришли туда, и нам позволили смотреть обряд поставления на царство. Собралось народа многое множество, мужчины внутри святой церкви Софии, а женщины на хорах. И было это так удивительно и любомудренно. Все женщины стояли на хорах за шидяными занавесами, а лица их украшены прелестно, и смертным из народа никому нельзя было их увидеть.

     Мужчины и все из них преклонного возраста одеты в дорогие одеяния, но без щегольства. Женщин нельзя было увидеть в этой церкви, они, стоявшие на хорах, видели все. Певцы стояли чудесно наряженные, одежда их, напоминавшая стихари священников, широкая и длинная, также и рукава широкие и долгие, одни камчатные, другие шидяные, наплечники расшиты золотом и бисером, с кружевами. На головах их остроконечные шапки с золотом, и с бисером, и с кружевами. И многое их множество собрано. И так все было чинно. Старейший же их муж (хормейстер) дивен и красив очень, сединами как снег белелся. Были же здесь и представители Рима, и Испании, и Флоренции, и Галаты, и царьградцы, и Венеции, и Венгрии. И они выглядели чудесно. Стояли в два ряда, и каждый признак своей земли имел на себе: одни одеты в багряные бархаты, другие в вишневые бархаты, иные в темно-синие бархаты, иные в черные бархаты, все же старомодно и не щегольски. Представители каждой страны имели свое лицо, свои отличия: у одних на грудях жемчуг, у других обруч золотой на шее, у иных цепь золотая на шее и на груди, люди каждой страны имели свой облик и свои отличительные признаки. Под хорами на правой стороне был чертог — возвышение из двенадцати ступеней, шириною две сажени, закрытое красным червецом; на нем поставлены две скамьи золотые. Ночью царь Мануил был в своем дворце, а когда наступил первый час дня, он сошел с полатей и вошел в святую церковь передними великими дверями, которые называются Царскими дверями. 

     А певцы пели пречудно и странно, уму непостижимо. И шествовал царь так медленно и тихо от передних дверей до чертога. По обе стороны царя шли двенадцать вооруженных воинов, одетых с головы до ног в железную броню. А перед ними шли два знаменосца, волосы их черные, а знамена их, одежды и шапки красные. А перед этими двумя знаменосцами шли приставы (подвойские), посохи их серебром и золотом окованы, а концы посохов жемчугом унизаны.

     Когда царь дошел до чертога и вошел в пресветлый чертог, облачился в царскую багряницу и диадему царскую, а венец царский положили около головы на столбики. Вышел царь из чертога, взошел наверх, привел царицу, и сели оба на скамьях золотых. Тогда началась божественная литургия, а царь сидит на золотой скамье, также и царица сидит на золотой скамье. И когда царю надо было приступить к выходу, пришли два великих архидьякона к царю и сотворили малый поклон, только головы свои к грудям своим немного наклонили благочинно очень и уставно.

    И встал царь и пошел к алтарю, а знаменосцы перед ним шли и вооруженные воины по обе его стороны шли. Когда вошел царь в святой алтарь, встали знаменосцы и вооруженные воины перед святым алтарем по обе стороны святых дверей царских. Одели царя в священный филонец мал, до пояса, багряный, как малая ризница багряная, только до пояса. И пошел царь к выходу из алтаря, свечу в руке держа.

     Антоний же патриарх стоял на своем месте посреди церкви. И сотворил патриарх выход, взошел на священный амвон, и царь вместе с ним. Принесли к патриарху покрытый царский венец на блюде, также и царицын покрытый венец принесли к патриарху на блюде.

     Благословившись у патриарха, два великих архидьякона подошли к царице и, подойдя, сотворили малый поклон, только головою до груди своей поклонились благочинно и уставно. Пришла царица до амвона. Преосвященный патриарх поднес крест к царю, дал ему крест в руку и, взяв царский венец и благословив царя, возложил на голову его царский венец, а другой венец дал патриарх в руку царя и повелел ему возложить на царицу, царь и возложил этот венец на царицу. Он сошел с амвона вниз и, стоя внизу, помахал патриарху на амвон рукою, а патриарх, стоя на амвоне, издали благословил рукою своею царя и царицу. Они же оба вместе равно поклонились патриарху, пошли на свои места и сели на золотые скамьи. Патриарх сошел с амвона и вошел в святой алтарь Царскими дверями.

     Когда херувимская песнь окончилась, пришли великие архидьяконы и сотворили царю малый поклон, только головою к грудям своим приклонились благочинно и уставно. Тогда встал царь с волнением и трепетом и с великим вниманием, очень благочинно пошел в алтарь. И одели его в священный филонец. Впереди всех шел царь перед святыми Царскими воротами, свечу зажженную держа в руке. Так он из алтаря выходил и в алтарь входил впереди всех, и за ним благочинно и очень уставно шествовал великий собор с великою красотою, почестью и славою священною и божественною.

И настолько было это благочинно, чествованно и прекрасно, что превосходит человеческие понятия. Долго продолжалось шествие со святыми дарами: пока херувимская песнь исполнялась от начала и до конца — так и шествие продолжалось. После перенесения в святой алтарь священных и божественных даров, кадит царь около священного престола; и пребывает царь в алтаре для святого причащения. И когда наступает время святому причащению, приходят двое великих архидьякона, поклонившись слегка царице, только головою своею к грудям своим, благочинно и очень уставно. Когда же сойдет с престола царица вниз, то стоящие люди раздирают всю занавес чертожную царскую, сколько кто сумеет захватить себе. И входит царица с великим страхом и трепетом, и умилением, и смирением южными дверями в крыло алтаря, и дают ей святое причастие. Царь же у патриарха со священниками причащается у престола Христова. Выходит патриарх из алтаря и садится на свое святительское место, после выхода из алтаря. Подходит к нему царь в царской багрянице и диадеме, патриарх благословляет его самого и царицу его. И наказывает ему непоколебимо соблюдать завет православия и никогда не нарушать уставы древние, не захватывать не свое, царское, и приобрести прежде всего страх божий и помнить о смерти, так как из земли пришел и в землю ляжешь, и прочее, как это значится в уставах.

     После речи патриарха никто еще не может и не смеет подступить к царю и сказать ему здравицу: ни князья, ни бояре, ни воины. Но только могут подойти к нему мраморщики и гробовщики, принести на показ различного вида мрамор и камни. Подойдут к нему и спросят: “Какого вида, самодержец, должен быть твой гроб?” Притчею напомнят ему: “Человек смертен и тленен. Не забывай это в нашем суетном, и исчезаемом, и скоропогибаемом бедном житии. Печись о своей душе и благочестно царство строй, на сколько ты велик, на столько смирят себя, так как сильные сильнее истязаны будут. Как богохульные согрешают перед богом, так и горделивые в гордости своей согрешают перед богом. Но больше всего имей всегда страх божий, и смирение, и любовь, и милость, тогда и сохранен будешь и соблюден небесною любовью и милостию господнею”.

     И после такого наставления, как об этом в уставе написано, началось шествие князей, полководцев, военачальников и воинов и всех вельмож и говоривших царю по их обычаю.

     Повенчавшись на царство и потом благословясь у патриарха с великою тихостью, смирением и со страхом божиим, царь выходит из церкви весьма благочинно, как некий великий священноначальник, его осыпают золотыми монетами. Народ же расхватывает их каждый руками своими.

     Так по древнему преданию поставлялись цари на царство и так Мануил царь поставлен был Антонием патриархом и священным собором по завещанному из древности порядку.