ПЕРЕПИСКА ФЕДОРА КАРПОВА С МАКСИМОМ ГРЕКОМ

ТОГО ЖЕ ФЕДОРУ ИВАНОВИЧУ КАРПОВУ

     Услышал я от некоторых людей, что и твоя светлость смутилась из-за неосведомленности Николая и Власия, и ты удивляешься тому, что я писал Николаю о безначальном и беспричинном боге Отце, что он безначален и беспричинен, то есть ни от кого-нибудь другого, ни от себя самого не имеет бытия, и что ты укоряешь меня за это, как будто я неподобающе мудрствую и несогласно с церковным преданием. А я не менее вас удивляюсь тому, что, хотя вы достигли такого возраста, и столь искушены в божественных писаниях, такая догма ускользнула от вас и что вы, по притче, «в ночи до сих пор ходите, осязая стену». Как вы о других тонкостях сокровенного и непостижимого богословия говорить или слышать сможете, если такую догму, всеми священными богословами проповедуемую и исповедуемую, не понимаете? А чтобы вы уразумели, что это не Максимова догма, но истинных святых отцов, послушайте внимательно великого и мудрейшего поистине учителя Григория Богослова, как он ясно это исповедует в одном из «Слов» своих, в котором показывает, каким должен быть желающий правильно богословствовать, и что не всякому это под силу, и не всегда, и не перед всеми, и не о всех вещах, но это может делать только достигший благодаря следованию заповедям предельной чистоты и совершенства в добродетелях. Священное же его изречение таково: «Безначален Отец, ибо ни от кого другого он, ни от себя самого не имеет бытия». Что вы думаете об этом священном изречении? Увидели ли, как Отец этот понимает безначальность бога Отца, ибо говорит: «Ни от себя самого, ни от кого другого не имеет бытия»? Ведь если мы скажем «от себя он имеет бытие», мы уже исповедали тем самым, что он сам себе был причиной и началом. И если мы это скажем, как безначальным останется он, начала не имеющий? Если же ты, упорствуя, скажешь, как же он был Отцом, если и от себя не имел бытия, я скажу тебе, что, как несказанны рождение Сына и происхождение святого Духа — так и Отца безначальность и беспричинность. Подобает вам, если вы православные, знать вместе со всеми святыми отцами, что бог Отец безначален, потому что ни от себя, ни от кого другого не происходит. А этого, как ни пытайся, не сможешь никогда понять, даже если будешь серафимом. Перестаньте же хулить бога в том, чего не знаете, и нас укорять несправедливо, в особенности же других научите, чтобы дурным словом не поминали нас, ведь сказанное про нас от вас распространилось.

ПОСЛАНИЕ ФЕДОРА КАРПОВА СТАРЦУ МАКСИМУ СВЯТОГОРСКОМУ

     Господину Максиму иноку Федор Иванов сын Карпов челом бьет. 

     Не пристало тебе, философу, до суда осудить нас и до того, как услышишь, что я скажу, укорять нас. помня Спасителя нашего евангельское изречение: «Как слышу, — сказал он, — так и сужу, и суд мой праведен». Не прежде сужу, — сказал он, — чем услышу, или же судить — значит неповинным осуждение произносить? Мне же еще до того, как я начал говорить, «перестаньте, — ты говоришь, — укорять нас». А я скажу без боязни, не слухам внимая, но истине повинуясь — каков я есть, таким и казаться хочу, не прикроюсь лицемерной маской. Несколько дней назад, когда я стоял в церкви святого Николы на обычном месте, внезапно подошел священник той церкви ко мне и сказал мне: «Знаешь ли, какое послание послал Максим Николаю?» Я же сказал: «Нет». И дал он мне бумажку. а в ней написано: «Веруй просто и не допытываясь в единого бога, в трех ипостасях или лицах известного, то есть Отца нерожденного и безначального, ни от себя, ни от кого другого бытия не имеющего». Я же спросил его: «Что это такое и что тебя смущает?» Он же ответил: «Как это он пишет: «Ни от себя, ни от кого другого бытия не имеющего»?» Я же сказал ему: «Перестань, Стефан, — ведь таково имя его, — тебе не одолеть словом его. Я знаю Максима: он не пишет без оснований, от священного Писания заимствуя, раздает нам». И такими словами я усмирил его высокомерие. Затем, с бумажкой этой в руках, я пошел на двор великого князя и там случайно встретил Власия-толмача и бумажку эту ему показал. Он же сказал мне: «Иди, посоветуйся с ним сам, да и бумажку, которая у тебя в руках, ему покажи. Кажется мне, — сказал он, — о совершенной непознаваемости бога это он писал». Я же возразил: «Зачем я буду утруждать его из-за попа, давшего бумажку. Забавы ради, — говорю ему,—тебе сказал о попе, который хочет с Максимом о богословии спорить». Больше я не говорил ничего. И сейчас бога призываю в свидетели моей душе, что ни раньше, в минувшее время, ни сейчас, в настоящее время, я не говорил о тебе зла или какого-то недоверия к тебе не питал. Покажется это тебе убедительным или нет — как знаешь. Но философское сочинение нас учит, ты и сам лучше нас знаешь; «Не все, — говорят, — делаем, что можем, и не всему верим, что слышим, и не все говорим, что узнаем», а остальное тебе небезызвестно.

Будь здоров для спасения, хотя ты нам здоровья и не пожелал в своем письме.

 * * *

ОТ МАКСИМА-ИНОКА ФЕДОРУ КАРПОВУ

     Господину Федору Ивановичу Карпову Максим-инок желает радоваться ради  Христа. 

     За любовь твою к нам и доброе расположение, которые ты с самого начала показал и еще показываешь, как ты в честных твоих посланиях утверждаешь, пусть любви источник, отец щедрот и всякого утешения воздаст сторицей светлости твоей и в настоящей жизни и в будущей, и пусть он сохраняет тебя со всей твоей семьей во всяческом здоровье души и тела во мнимом благоденствии этой жизни. А за смелость твоего письма к нам, что ты не стыдясь отвечаешь, я и хвалю тебя, и удивляюсь этому, и принимаю истинную смелость во имя блага, как слово священного Писания говорит: «Праведник как лев смел». Самими делами ты показал истинность этого слова. Я же не только не оскорбляюсь имеющимися в ответе твоем твоего премудрого разума обличениями, но, напротив, благодарю тебя за добрый совет. Хотя я и сам не был в неведении доселе, но надежности сообщившего мне про тебя доверился, и как всякий человек я страдаю забывчивостью и неведением страдаю, недостатком общим и неудивительным среди людей. И что удивительного, если со мной, человеком заурядным, а иногда бесчисленными страстями порабощенным, случилось такое несчастье, когда мы знаем, что случилось из-за доверия слухам с людьми, во всякой святости жившими, Иоанна я имею в виду Златоуста и дивного Епифания, послания которых друг к другу ты и сам знаешь. Прости же меня по-дружески за то, что я как человек погрешил и в будущем смело пиши мне и требуй то, что тебе нужно. Я буду тебя слушать во всем.

     Будь здоров ради господа н нас вспоминай без горечи и без сомнения всякого. А священника того исправлять не ленись, чтобы он, оставив всякие споры, принимал просто, без обсуждения сказанное святыми отцами о том. что никак и никогда о божестве нельзя уразуметь, из-за чего он безначальным, и непостижимым, и несказанным называется, в трех лицах прославляемый бог, которому слава вовеки, аминь.

     А философом ради бога не называй меня. Я инок, больше всех невежа. 

ПОСЛАНИЕ МАКСИМУ ГРЕКУ О ТРЕТЬЕЙ КНИГЕ ЕЗДРЫ

     Послание Федора Карпова, в Москве бывшего боярином.

     Возлюбленному во Христе и честнейшему господину Максиму, иноку Ватопедского монастыря, Федор Иванов сын Карпов бьет челом.

     Кажется мне, отче, что не следует непонимающему стыдиться того, чего он не понимает, но рассказывать о незнании своем знающим людям. Ибо я не вижу ничего предосудительного или противного разуму в том, чтобы более мудрых спрашивать, чтобы они добрый совет дали, и незнание в знание обратили, и томящуюся мысль вполне успокоили. Ведь так и врачи поступают с болезнью человека, не спящего и много о смерти думающего, определенным снадобьем они усыпляют его и тем мысли о смерти удаляют. Я же теперь изнемогаю умом, в глубину впал сомнения, прошу и умоляю, чтобы ты мне что-нибудь целебное насыпал и мысль мою успокоил. Хотя я и досаждать тебе стесняюсь, но молчать не в силах: ведь не молчит во мне смущенная моя мысль, хочет знать то, над чем она не властна, и пытается найти то, чего не теряла, стремится прочесть то, чего не изучила, хочет победить непобедимое. Если тебя сотворил бог сильным и богатым в том, что существует на благо души,— давай просящему, «всякий день,— как сказано,— милуя и взаймы давая» слово, и всегда получая отданное с лихвой. Разумное подаяние, с радостью подаваемое просящему, любовью великой называется; а любовь великая — это мать добрых вещей и источник их, это вражды прекращение, раздоров исчезновение. Поэтому и пророк говорит: «Ибо там заповедал господь жизнь вечную». Ведь как раздор является причиной смерти преждевременной, так любовь доброе единомыслие, жизнь совершенно безбоязненную и спокойную приносит и, кроме того, небесные блага тебе дарует. Но об этом достаточно нами сказано и потому еще достаточно, чтобы твои уши честные я многословием грубым не повредил. Итак, теперь к тому предмету обратимся, ради которого я пишу и который объяснит смысл нашей предшествующей просьбы. Пишет Ездра в Третьей своей книге: «В третий день,— говорит он,— повелел господь водам собраться на седьмой части земли, а шесть частей осушил». Первый мой вопрос: божественное Писание о бесчисленных водах говорит под землей в безднах и на земле, в морях, и озерах, и реках, также и на тверди небесной. Так ли об этом следует нам понимать?

     И вновь тот же Ездра в той же Третьей своей книге пишет: «В пятый день сказал седьмой части, в которой была собрана вода, чтобы она произвела животных, и летающих, и рыб, что и сделалось. Вода немая и бездушная, по божьему мановению, животных произвела, чтобы все роды возвещали дивные дела твои. Тогда ты сохранил двух животных: одно ты назвал Енохом, а другое ты назвал Левиафаном. И ты отделил их друг от друга, потому что седьмая часть, где была собрана вода, не могла принять их. Еноху ты дал одну часть из земли, осушенной в третий день, да обитает в ней, в которой тысяча гор. Левиафану же дал седьмую часть водяную, и сохранил его, чтобы он был пищею тем, кому ты хочешь и когда хочешь. В шестой день повелел ты земле произвести перед тобой скотов, и зверей, и пресмыкающихся, и над ними Адама, которого поставил властелином над всеми сотворенными, которых ты сотворил, и от него происходим мы все». Относительно этого, отче, умоляю твою честность объяснить вот что: о воде, и о земле, и о Енохе, и о Левиафане, и причислен ли Ездра к пророкам — ведь он пишет о Христе довольно ясно, не образно и не загадками, но прямо сообщает? За сим, честной отче, приношу честности твоей благодарность бесконечную за заботу твою; все время ты меня со святыми писаниями посещаешь и печаль мою утоляешь. На сей раз этого достаточно.

     Будь здоров, ради Христа, и Федора, друга своего, как и до сих пор, люби. И когда-нибудь, в подходящее время, об этих вопросах моих мне напиши.