|
ПОВЕСТЬ
О СПОРЕ ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Некий человек, удалой воин, ездил по полю
чистому, по раздолью широкому. И пришла к
нему смерть, и был вид ее страшен, как у
рыкающего льва, ужасен он для человеческой
природы. Носит смерть с собой всякие орудия:
меч, ножи, пилы, рожны, серпы, топоры и другие
неведомые предметы, которыми по-разному
вершит свои злодеяния.
Увидав ее, смиренная моя душа сильно
устрашилась. И я спросил смерть: «Кто ты,
лютый зверь? Очень уж страшен облик твой:
вид у тебя человеческий, а поведение
звериное».
Ответила ему смерть: «Пришла к тебе, хочу
тебя взять».
Говорит тогда человек тот: «Да я не хочу, а
тебя не боюсь».
Смерть же ему в ответ: «О человече, почему
меня не боишься? Цари и князья, и воеводы, и
священнослужители меня боятся. Я славлюсь
по всей земле, а ты меня не страшишься».
Говорит ей человек тот: «Ведь я удалой воин,
в ратном деле многочисленные полки
побеждаю, а в одиночку ни один человек не
может со мной сразиться, ни выйти против
меня. А ты ко мне одна пришла и всяких орудий
с собой много носишь. Нет в тебе удали,
только страшна: облик твой пугает меня, и
все во мне трепещет, когда смотрю на тебя.
Уходи от меня прочь, пока не пронзил тебя
мечом своим».
Тогда говорит ему смерть: «Я ни сильна, ни
хороша, ни пригожа, а вот сильных и пригожих
забираю. Вот что скажу я тебе, человече,
послушай меня. От Адама и до сегодняшнего
дня сколь много было богатырей удалых, а
ведь никто не осмелился со мной сразиться,
да и не знаю никого, кто бы со мной сразиться
мог. Да еще скажу тебе, послушай меня: от
Адама и до сегодняшнего дня сколь много
было людей, царей и князей, и
священнослужителей, женщин и девиц,— всех
их я забрала. Самсон сильный, не богатырь ли
был, не сильнее ли тебя был?
Так говорил он: «Если бы было кольцо в землю
вделано, то я бы весь мир повернул». А я и его
взяла. Александр, царь македонский, удал и
храбр был и всему подсолнечному миру царем
и государем стал, а я и его взяла, как одного
из убогих. А царь Давид, среди пророков
пророк,— а я и его взяла. О человече, не
мудрее ты царя Соломона — царь Соломон
разумным и мудрым был, да и тот со мной не
смел поспорить, и его я взяла. Акир
Премудрый в Алевитском царстве, не было под
солнцем другого такого мудреца, да и тот со
мной не смел поспорить, а я и его взяла. Да
знаешь ли ты, человече, что я, смерть,— не
взяточница, богатства не коплю, а нарядных
одежд не ношу, а земной славы не ищу, потому
что немилостива — с детства не приучилась
миловать: и я не милую, не делаю отсрочки ни
на минуту, а как приду, так и возьму».
И говорит человек тот: «Госпожа моя смерть,
будь благосклонна ко мне».
И говорит ему смерть: «Невозможно это,
человече, потому что ко всем моя
благосклонность одинакова: какова к царю,
такова и к князю, и к священнослужителю, и к
богатому, и к бедному. О человече, если бы я
собирала богатства, то столько набралось бы
у меня богатства всего мира, что и сказать
нельзя! Потому так, человече, что хожу я, аки
тать в нощи, никого не предупреждаю, ибо,
человече, слышала, что говорит господь в
Евангелии:
«Остерегайтесь,
ни один из вас не знает, когда тать прийдет в
дом его; если бы знал, крепко бы стерег и не
дал бы проникнуть в дом свой». Так и ты,
человече, знай: берегись смерти каждый час,
пока я не пришла за тобой. А теперь, человече,
неоткуда ждать тебе помощи, потому что,
человече,— «В чем тебя застану, в том и сужу»,—
говорит господь».
Сказал тогда человек тот: «Госпожа моя
смерть! Разреши мне, госпожа, пойти в город и
покаяться».
Ответила ему смерть: «Нет, человече, не пущу
тебя, потому что многие люди так же говорят.
Когда я прихожу к ним, то они говорят: «Господи,
отпусти меня, чтобы покаяться»,— и я отпущу,
чтобы покаялся, и он, освободившись,
поступает по-прежнему, а про меня забывает,
думает, что с ним ничего не случится. Уже,
человече, жизнь твоя пресекается, близок
конец твой, а солнце твое зашло».
Тогда человек этот начал рыдать, плакать
взахлеб и много жалобных слов произнес. И
говорит он: «Госпожа моя смерть! Разреши,
госпожа, пойду и приготовлю сорочку и саван
и все другое необходимое для погребения
тела моего».
Говорит ему смерть: «Нет, человече, не
отпущу тебя».
И начал человек рыдать и стенать в
сердечной тоске, так говоря: «Ох,
ох, ох! Смерть-злодейка, кто тебя может
избежать? Увы, увы мне, не готов я, о горе мне,
грешному, пришел за мной неумолимый злодей!
По праву дано ей имя смерть, о,
немилосердная злодейка!»
Смерть же, подступив к нему, подсекла ему
ноги косой и, взяв серп, схватила его за шею,
взяла маленький топор и начала отсекать
ноги, а потом и руки. И иными орудиями стала
дробить все части тела моего, одними одни, а
другими другие члены тела моего, и
окоченели жилы мои, и вырвала она двадцать
ногтей моих. И отнялся язык, и омертвело все
тело мое, не мог никак пошевельнуться от
страха перед всеми орудиями, которыми
терзала она меня. Потом взяла она топор
острый и отрубила голову мою. После этого
налила чего-то в чашу, а чего — не знаю и не
ведаю, и дала мне пить против моего желания.
Так ведь, братья, столь было горько и тошно в
это время, что и описать нельзя беду эту
великую.
И исторгнула мою душу, и стремительно
вылетела душа из меня, из тела моего, как
птица из тенет. И тотчас прекрасные юноши
взяли душу мою на руки свои и держали ее, а я
оглянулся назад и увидел тело мое, лежащее
бездушно и неподвижно, как если бы кто-нибудь
снял с себя одежду свою и бросил ее и стоял
бы и смотрел на нее, так и я видел тело свое
очень гнусным, от которого, как от трупа,
исходил ужасный смрад. Так же как кто-нибудь
испустил из себя нечистоты и, гнушаясь их,
отбежал прочь, так и мертвая человеческая
плоть омерзительна. Аминь.
 |
|
