ПОВЕСТЬ О КУПЦЕ ГРИГОРИИ

ПОВЪСТЬ О НЪКОЕМЪ КУПЦЕ ГРИГОРИИ, КАКО ХОТЪ ЕГО ЖЕНА 3 ЖИДОВИНОМЪ УМОРИТИ

    Бысть во граде Римъ человекъ купеческий, именемъ Григорий, имЪя богатства мъного. Прилучи же ся ему нЪкогда отплыти на куплю с кораблемъ и замЪдлЪвъшу ему тамо два лЪта. БЪ же у него жена красна, младостию цвЪтуще. По дЪйству диаволю без него впаде въ блуд с нЪкоимъ жидовиномъ. Той же жидовинъ, исполненъ въсякого волхвавания, сотвори, еже не любити ей мужа своего, но возлюбити вельми того жидовина, муже же своего Григория не хотя и имени слышати

    НЪкогда же глагола ей жидовинъ: «Аще хощеши мнЪ быти женою, то азъ мудростию учиню мужа твоего заочно мертва». Она же глаголаше: «Твори, господине, еже хощеши. Азъ тебЪ предаю себе и домъ весь, токмо врага моего потщися избыти Григория. Азъ бо с тобою вЪчно хощу жити». Той же окаянный жидовинъ слия в воску образъ подобия Григориева и чарова над нимъ много. И повелЪ ей принести лукъ и стрелу, хотя стрелити во образъ той.

    В то же время прилучися Григорию купцу возвратитися с купли в домъ свой и приближися к Риму. И нЪкто, человекъ незнаемый, ста во срЪтение ему: «Радуйся, Григорие, яко возвратился еси с прибытком многимъ! Но скоро в сий час злою смертию живота лишишися от чародЪя злаго. Аще же хощеши такия смерти избыти, послушай совъта моего - повели въскорЪ, да привезут здЪ тчанъ великий с водою, чтобъ тебЪ въмЪститися в него».

    И скоро устроиша тако. Еще жъ той мудрецъ устроил зерцала великое и много над тою водою мудръствовахъ. И повелЪ Григорию во тчанъ внити и вскоре погрузитися единожды. Он же сотвори тако. ПовелЪ же ему посмотрити в зерцала и рече:

«Что видиши? Понеже узриши в семъ зерцалЪ себе смерть и животъ». Григорей же, егда погрузися въ воду и посмотре въ зерцало, рече доброму приятелю своему: «Вижу, что въ дому моемъ жидовинъ взя лукъ, жена же моя подаетъ ему стрЪлу. Той жидовинъ хощеть стрелити во образъ мой, в воску слиян». И рече мудрец: «Зло сие знамение, понЪже близъ есть смерть твоя. Обаче не буди печален, блудися, зря в зерцало беспрестанно. Егда неприятель твой натянетъ лукъ той, в той часъ въскоре погрузися въ водЪ сей». Григорий же сотвори тако. По семъ паки в зерцало посмотре. Мудрецъ же паки вопроси его: «Что видеши?» Он же рече: «Вижу жидовина печална, что не попаде во образ мой. И, разъяривъся, приимъ у жены моей вторую стрелу и хощетъ стрелиты во образ мой». Мудрецъ же рече: «Твори, яко же тебе азъ заповЪдалъ». Сотвори же Григорей тако и возре в зерцало. И видЪ жидовина печална и рыщюща по полатЪ, много волъхвуя, зубы скрежатая и власы терзающа, яко второе не получи желания своего. И взя лукъ, жена же его подаде ему третию стрЪлу. И прииде жидовинъ близъ образа Григориева, хощетъ стреляти в него. Григорий же ужасеся и сказа все, яко «прииде близъ образа моего жидовинъ». Мудрецъ же рече ему: «ЗЪло блюдися сей часъ. Аще не сохранишися в воду въскоре, то злЪ умреши!» Григорий же, весь трепетенъ, стоя и в зерцало непрестанно взирая. Егда же жидовинъ нача лукъ натягати, а Григорей весь сохранися въ воду. И, егда погрузися, посмотре в зерцало, нача смЪятися. Мудрецъ же вопроси его: «Что тако радуешися?» Онъ же отвЪща: «Вижу, господинЪ мой, что стрЪлилъ жидовинъ во образ мой и не попаде в него, но стрЪла та прииде в стену и, отскочивши, уязви его самого. Онъ же злЪ скончася, жена же моя тЪло его закопа под мостъ въ полатЪ той». Мудрецъ же рече: «НынЪ благодари бога, зъдравъствуй, иди в домъ свой». Григорий же поклонися ему до земли и много надаривъ его.

    И прииде здрав въ домъ свой, жена же его облечеся в драгия одЪжды, изыде во стрЪтение ему, радуяся и обънимая его, глаголя: «Откуду мнЪ солнце возсия и от печалныя зимы обогрЪло?» И слезивши много, потомъ нача радоватися о здравии его, что в добромъ здравии от пути богъ принесъ.

    Григорий же созва всЪхъ и отца духовнаго, нача имъ на нея жаловатися, како, согласившися с мужемъ новымъ, жидовиномъ, хотя его злой смерти предати и како той жидовинъ слия въ воску образъ его «злохитрством своимъ для смерти моей». И показа имъ образ той на стенЪ. «И нынЪ азъ не хощу с нею

жити, но яко же вы хощете, тако с нею творите. А нынЪ не имать быти мнЪ женою». Она же нача плакати и клятися, что «отнюдь сего не знаю и образ твой того ради сотворила, чтобы мнЪ зръти на него и твою б любовь во всякъ часъ поминати. А ты мене нынЪ поносиши злодЪйствеными словами! Азъ ни зла какого повиннаго, ни жидовина не знаю». И начаша его сродницы ея обличати: «Что неправдою на невинность возлагаеши, понеже не хощеши ея любити!» Он же много о семъ глаголя с ними и како его о семъ богъ избавилъ от тоя горкия смерти. «И аще о томъ вЪры мнЪ не имЪте, то покажу вамъ на обличение чюдное свидетельство». И повелЪ Григорий подмостъ разломати и выняти того злодЪйственнаго жидовина. Видевши же сие, жена его от страха не вЪдая, что глаголати, сродницы же такожде постыдЪшася.

    И отдаша ея суду градъскому, и тако много мучиша ея и предаша горкой смерти.