ПОВЕСТЬ О РАЗУМЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ

ОТ КНИГ БЫТЕЙ ТАТАРСКИХ О РАЗУМЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ

    Бысть в дрЪвняя лЪта, в татарской арде был нЪкий царь, имЪнемъ Слам-гирЪй, жесток и нЪмилостив и срЪбролюбец паче мЪры, а лжи нЪ любя. И бысть у нЪго нЪкий вельможа, ближний человекъ, а у него два сына: большой был сынъ дороденъ и богатырь, да глуп; а меньшой сынъ был рождением худ и ростом мал, да разумен, а у царя был ближний человекъ, а имянем его звали Алтын Золотое Слово. А таков был разумен — от всякого слова царь ему давалъ по триста алтын.

    Лучилося ему поехати к сЪбЪ в улус, а большой его брат поехал на лов зверь гонять да приехав с поля, почал царю сказывать: «Государь-царь, вольной человекъ! Ездилъ яз на лов и убил еленя в правое ухо, и вон — в левое ухо да в заднюю в левую ногу, в копыто». И царь удивися и почал ему говорити: «Какъ, де, ты так говоришь, что не станется! Как тЪбе так убити?» И почал царь на него кручинитца, и собор почал у царя о том быти, о той лъжи. И приговорили его всЪ ближние люди, что казнить смертью, что царю он солгал. А у них в обычье так: кого уличат ложью, того казнити смертию. Послал царь, велел его казнити, а за ним послал пристава.

    И встречю ему изъ улуса едет брат его Алтын Золотое Слово. И он того ужаснулся, что брата его вЪдут казнити, и учал роспрашивати пристава да и брата, за что его царь велел казнити. И пристав ему сказал: «Велел, де, царь его казнити за то, что он уличен ложью». И дЪло ему сказал. И Алтын Золотое Слово почал говорити приставу: «Пожалуй, не пролЪй напрасной крови до тех местъ, доколе яз царевы очи вижю, а брат мой не солгал, з глупости нЪ умел росказать царю».

    Пошел Алтын Золотое Слово къ царю, учал ему бити челом: «Государь-царь, вольной человекъ! Пощади холопа своево — брата моего, не вели напрасно крови пролить. А брат мой тебЪ, государю, не солгал, полно, з глупости не умел росказать. ТебЪ, государю, весно, что он дороден и богатырь, да глуп. А то он тебЪ, государю, не солгал. ДЪялось то тем обычаем: лучилося ему приехати к оленю, а олень, стоячи в болоте, отбивает лЪвою ногою от левого уха мухи и мошки; и он, приехав, ево застрелил в правое ухо, а левым ухом и копытом — вон». И царь учал говорить: «Станетца, де, так! Прямой, де, еси человекъ. Он, де, мнЪ не умел росказати, а мне то стало за кручину». И царь его пощадил, не велел казнить.

    И н а я  п р и т ч а  о  т о м  ж е  ц а р ъ. Лучилося тому же царю ехати зверь гоняти, а с ним многия князи и уланы, и Алтын Золотое Слово туто же. И приежжает царь х кладбищу к татарскому, и тут стоит мизгить, по-руски церьковь. Увидел тут человека, и он его велел изымати, да к себЪ велел привести, да учал роспрашивать: «Какой еси человекъ, и почто тут пришел? Тут входу нет никому». И он ему сказал: «Человекъ, де, есми гулящей; а увидел, де, вас и яз, де, тут хотел поукрытца». И царь ему учал говорити: «Нет, то, де, ты так крадешь сокровища мертвых» (понеже у них в обычьи, мертвых погрЪбают с великим богатеством). И он учал царю бити челом: «Государь-царь, вольной человекъ! Никако за мною такова воровства нет, а человекъ есми надобной. Будет холопа пощадишь, и яз тебЪ, государю, скажю». И царь ему молвил: «Скажи, де, нЪ бойся; а яз, де, тебя пощажю». «УмЪю, де, есми, государь, птичью языку и зверину: что говорит птица со птицою, а зверь з зверем». И царь тому удивися и на то прельстися, хотячи, чтобы царю то самому знати. И царь ему молвил: «Мне такие люди въ государьстве годны». Да кликнул Алтына Золотово Слова, да велел ему тово мужика взяти, а молвил ему то: «Алтын, научися, де, тому языку; яз, де, тебя пожалую; а яз у тебя научюся». Да гулявши, царь поехал опять к сЪбе.

    И привел Алтынъ Золотое Слово таво мужика и учал ему говорити: «Сказывал еси царю за собою ремесло, и царь мне тому велел учитца, и ты мне скажи». И он ему отказал: «Яз, де, теперьво человекъ бедной, голодной, и мнЪ то на ум не идетъ. Дай, де, мнЪ поотдохнуть, тогда, де, у меня и рЪчи будут». И он — спустя — учал его опять спрашивать, и он ему почал говорити: «Дивлюся, де, я твоему разуму, называют, де, тебя Золотым Словомъ. Яз, де, человекъ простой. Кому, де, богъ то далъ знать, кромЪ себя! А мне бы то знать!» И он ему молыл: «Чего для, де, ты то царю солгал, что тому гораздъ? Царь, де, велит казнити».— «А тогда есми царю того для сказал, что было мне от царя быти въскорЪ казнену».— «Да ведь тебя и нынЪча царь велит за то казнити?» — «В том ведает богь да царь. А нынЪча яз не чаю от царя казни».

    И царь про тово человека пропамятовал, Алтын Золотое Слово вскорЪ царю не сказал. И умысля Алтын, хотя царя привести от немилости в милость, и от сердца в кротость.

    И лучилося царю опять ехать тою же дорогою мимо тое же мизгити. И сидят на той мизгити две совы, друшка к друшкЪ носами, кабы что говорят. И царь, на них глядя, вспаметовал да учал спрашивать: «Кто, де, бе же у меня языку птичью гораздъ?» И царь того спамятовал: «Мужика тут видал, а отдал его Алтыну Золотому Слову, а велел ему тому языку научитись». И он кликнул Алтына Золотова Слова: «.Учился, де, ты у того мужика языку птичью?» И он царю сказал: «Научился, де, государь. Токо, де, тебЪ, государю, не явил, не къ слову сказати». «Поеди, де, да послушай, что, де, две те совы межи собою говорят».

    И он к нимъ поехал, да приехал опять от них, да учал царю сказывать: «ВЪликое, де, дело, государь, говорят, да не смею тебЪ, государю, сказывати». Да приник к царю на ухо и учал сказывать: «Государь, де, царь, вольной человекъ! Слышел, де, есми, что онЪ говорят, да не смею тебЪ, государю, сказывать: блюдусь от тебя, государя, опалы». И царь ему молвилъ: «Скажи, де, не блюдися. Мне, де, про чюжие рЪчи, тобя про что казнити?» «Говорят, де, государь, онЪ, сидячи, о сватание. А женит, де, сова у совы сына; дает, де, сова совЪ в приданые триста селищ пустых. А та, де, у ней просит тысячю селищ пустых, а трех сот не возьмет. А имъ то и кормление, что ищет себЪ по пустым селищам мышей да и всякого гаду, тем и кормятца. И она молвила той совЪ: «Будет, де, не возьмешь трех сот селищь, а больши, де, четырех сот селищ дати нельзя, потому — будет царь наш еще побудет на государьствЪ, а повыпустошит и больши тово, и яз тебЪ дамъ и две тысячи. А будет государьство переменитца, или тово богъ скротит, а станет лготу давать и дани поубавит, и государьство опять полно наполнитца, селища опять жили будут, и мне тебЪ болши четы­рех сот селищ дать нельзя».

    И царь услышел то слово, удивися и учал себЪ размышлять: «Гораздо, де, есми немилостив, что про меня птицы розсужают, уведав, де, мое немилосердие ко всей земле моей».

    И от тех местъ сталъ царь милостив и првосуден, и лготу сталъ давать, и дани поубавил, и опять стало все жило, и Алтына Золотого Слова учал царь жаловать больши старово.

    Видишь, разумъ каков человеческой? Разумной человекъ не одну душу свою спасетъ, но и людцкия многия.