ПРИТЧА О СТАРОМ МУЖЕ

    Бысть старый мужъ, велми старъ, и сватался ко прекрасной девице. Брадою сЪдъ, а тЪлом млад, костью храбръ, плотию встанлив, умом свершенъ.

    И рече старый мужъ ко девице: «Пойди за меня, девица: носитъ тебЪ у меня есть что, слугъ и рабынь много, и коней и партищъ дорогоцЪнных много, есть тебЪ у меня в чемъ ходити, пити, и ясти, и веселитися».

    И рече девица ко старому своему мужу: «О, безумный и несмысленный старый старикъ, матерой материк! Коли меня, прекрасную девицу, поимешъ за себя, храбрость твоя укротитца, и образъ твой померкнетъ, и седины твои пожелтеютъ, тЪло твое почернеет, и кости твои иссохнут, и уды твои ослабЪють, и плоть твоя обленитца, и не угоденъ будеши младости моей и всему моему животу не утеха будеши. Умъ твой от тебя отидетъ, и учнЪшъ ходити, аки лихая понурая свинья, на добро и на любозъ нЪ помыслишъ, и уды твои ослабЪютъ, и плодскому моему естеству не утеха будеши; тогда азъ, девица, отъ распаления, впаду в преступление со младымъ отрокомъ, с молотцомъ хорошимъ, а не с тобою, старымъ мужемъ, с вонючею душею, с понурою свиньею».

    И рече старый муж ко девицЪ: «На что, девица, словеса сия сложила, аки древа листиемъ украсила, аки цвЪт по земли расцветила? А в дому моемъ над рабы государенюю будеши, и станеш, моя миленкая, на многоценных коврах сидЪть, пити, и ясти, и веселитися со мною неизреченна многоразличные ествы. Не дам тебЪ, миленкая, у печи от огня рукам твоим упечися и ногамъ твоимъ о камень разбитися. Сядешъ, моя миленкая, в каменной полатЪ, и начну тебя, миленкая,

согревати в теплой бане, по вся дни, украшу тебя, миленкая, аки цвЪтъ в чистомъ поле, и аки паву, птицу прекрасную, аки Волгу реку при дубраве, и упокою тя во всемъ наряде. И сотворю тебе пир великий и на пиру велю всякую потеху играти гуселникомъ и трубникомъ и пляску, и начнут тебя тешить и начнеш, моя миленкая, всемъ моемъ имениемъ владЪти Не дамъ тебЪ, миленкая, оскорбЪти твоему по вся дни животу твоему».

    И рече девица ко старому своему мужу: «О, бЪзумный и не смысленны стары старикь, матерой материкь! Хощеш со мною любовь сотворити, а так не спешиш о будущем вЪцЪ и о смерти, как душа своя спасти, хощеш угодити женЪ, а нЪ богу. Пора тебЪ раздать имение свое нищим, а самъ постригися  в почесный монастырь, рабъ и рабынь отпусти на волю, и онЪ за тебя богу молятъ».

    И рече старый муж ко девице: «Как ты, девица, поидешъ за меня и аз твоего отца и матерь одарю многоцЪнными дарыи и чест воздамъ великую».

    И рече девица ко старому мужю: «О, безумный и несмысленны старой старик, матерой материк! Аще ли одолееши отца моево и матерь мою многоценными дарами, и отецъ мой и мати моя выдадут меня за тебя по неволи, и яз стану ходить не по твоем докладу, и слова твоего не послушаю и повеления твоего не сотворю. Аще велиши здЪлати кисло, аз здЪлаю пресно, а мякова тебЪ у меня хлеба не видать, всегда тебЪ сухая крома глодать, з закаломъ, зубамъ твоимъ пагуба, скорыньямъ твоимъ пагоба жъ и кончина, а тЪлу сухота, а самому тебЪ, старому смерду, изчезновение, а младому отроку моему, молотцу хорошему и совЪтнику, мяхкия крупичетые колачики здобъныя пироги, и различныя овощи, да сахаръ на блюд да вино в купце, в золотомъ венце, да сверхъ тово ему мяхкая хорошая лебединая перина, да чижевое зголовье, да соболиное одЪяло, а тебЪ у меня, старому смерду, спать на полу или на кутнике на голых досках с собаками, а в головы тебЪ из-под жерновъ дресваной камень. Да пожалую тебя, велю тебЪ дать соломеную рогожу, да пей болотную воду, да ежь сухой хлЪбъ, да квашенные поскрепки, а в мЪсто тебЪ мяса, старому смерду, мостолыга старые коровы и та недоварена, а младу отроку, молотцу хорошему, моему советнику, калачи крупичетые, да сахар на блюде, да вино в купце, в золотом венце, а я передъ миленкимъ стою с трепетомъ и з боязнию, чтобы меня миленкой любилъ, и жаловал, и дрочил почесту, а нянки и мамки учнут милова на руках носити, а тебЪ, старому смерду, побЪрещной роже, неколотой потылице, жаравной шее, лещевымъ скорыньямъ, сомовЪ губЪ, щучьимъ зубамъ, понырой свинье, раковымъ глазамъ, подхилому гузну, опухлымъ пятамъ, синему брюху, рогозиннымъ рукавицамъ, посконная борода, желтая сЪдина, кислая простокваша, неподтвореная сметана, моржовая кожа в воде варена, чертова болота, свиной пастух, сидел бы ты на печи, чтобы у тебя, смерда, в шее скрыпело, а в роте храпело, а в носе сапЪло, а в гузнЪ шипело, жил бы ты, что жукъ в <...>, что желна в дуплЪ, что червь за корою, что сверчекъ за опечью, костям бы твоимъ ломота, зубамъ щепота».

    И рече старой мужъ ко девице: «Коли ты, девица, за мною будеши и ти не такова будешъ».

    И стал старой муж свататца ко девице и все имЪние свое на сватовстве отдал, а прекрасной девицы за себя не сасватал. И как девица старому мужу говорила, так над ним и сотворила.

    И вы, старые мужи, сами себЪ разсудите, младых женъ не понимайте: младая жена лишная сухота. От людей стар бЪгаетъ, в пиру не сидитъ, к людемъ не пристанет, а от воротъ не отстанет, в ызбу не лезетъ, а хотя и влезетъ и онъ не сядет, вверхъ глядит, голову закинулъ, языкъ закусил, кропчетца, что лихая сабака из-под лавки, а укусить не смеет, чтобъ самое не зашибли, не говорит, дметца. Самъ себЪ досадил старой мужъ: три годы бЪгалъ да удавился.

    А красная девица вышла замуж за молотца хорошева, с молодымъ прощаючись, а старова проклинаючи. И как девица старому говорила, так над нимъ и сотворила.

    Младому девица честь и слава, а старому мужу коровай сала. А хто слушалъ, тому сто рублевъ, а хто не слушалъ, тому ожегъ в гузно, четцу калачик мяхкой.

    Сей скаске конец.