СИМЕОН ПОЛОЦКИЙ (Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович) (1629— 25.VIII.1680) — один из выдающихся деятелей восточнославянской культуры XVII в., писатель, поэт, драматург, богослов. Белорус по происхождению, получивший образование в Киево-Могилянской коллегии и, по некоторым предположениям, в Виленской иезуитской академии, С. П. навсегда переехал в 1664 г. в Москву, где и развернулась его обширная литературная и общественная деятельность. По окончании курса наук он принял в июне 1656 г. в православном Полоцком Богоявленском монастыре монашество с именем Симеона и получил должность “дидаскала” — учителя в “братской” школе при том же монастыре. Впоследствии, уже в Москве, к имени Симеон добавилось прозвище Полоцкий — по его родному городу. В научной литературе встречаются разночтения, касающиеся как отчества писателя (Емельянович или Гаврилович), так и его фамилии (Петровский / Пиотровский-Ситнианович / Ситнянович). Исследованием установлено, что “двойным” отчеством и двойной фамилией С. П. обязан отцу, которого звали Гавриил Ситнянович, и отчиму — Емельяну Петровскому.

     Первое известное нам стихотворение С. П. “Акафист Богородице”, датированное самим поэтом 1648 г., относится ко времени его учебы в Киево-Могилянской коллегии. Творчество С. П. раннего, так называемого “белорусского” периода предстает в разнообразии поэтических жанров, тем и форм и включает в себя стихотворные переложения литургических текстов, декламации, диалоги, эпиграммы, окказиональную поэзию, т. е. стихи “на случай”, в честь того или иного знаменательного события, праздника, панегирические приветствия, надписи к изображениям, стихи из разряда искусственной, “курьезной” поэзии, среди которых загадки, акростихи, “эхо” с рифмующимися вопросами и ответами, макаронические с использованием нескольких языков, фигурные в форме креста, лучей, “раки”, образующие один и тот же текст при чтении слева направо и справа налево, “лабиринты” или, иначе, “скрижаль многопутная” с многократно прочитываемой сакраментальной фразой и др. Написанные на польском, латинском, белорусском языках произведения раннего периода свидетельствуют об усвоении автором норм “школьной” поэтики своего времени, а также о том, что мировоззренчески-стилевые основы его поэзии формировались внутри риторической традиции под воздействием художественного опыта польской и новолатинской литературы, которая, в свою очередь, многое унаследовала из средневековой латинской поэзии.

     В биографии С П. особо значим год 1656, когда состоялась его первая встреча с царем Алексеем Михайловичем, определившая его дальнейшую судьбу. Вместе со своими учениками С. П. приветствовал стихотворными “метрами” царя, прибывшего в Витебск, затем в Полоцк в связи с началом русско-шведской войны В 1660 г С. П. с “отроками” впервые побывал в русской столице и выступил перед Алексеем Михайловичем с чтением декламации в Кремле. После возвращения Полоцка Польше С. П. вынужден был покинуть родину и перебраться в Москву, где получил покровительство царя и поставил отныне свою многогранную творческую и литературную деятельность на службу интересам нарождавшегося российского абсолютизма. Впоследствии, обращаясь к царю Федору Алексеевичу, он вспоминал: “Оставих аз отечества, сродных удалихся, / Вашей царской милости волею вручихся”.

     С. П. привез с собой плоды европейской учености — прекрасное знание языков латинского, польского, белорусского, украинского, а также “семи свободных наук” из состава тривиума (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиума (арифметика, геометрия, астрология, музыка). Обладая многосторонними знаниями и интересами, он являл собою тип универсального просветителя, всеобъемлющего деятеля. При дворе Алексея Михайловича С. П. получил признание как мудрейший “философ”, “вития” и “пиит” Он принимал участие в делах государственной важности, в частности в работе церковного собора 1666— 1667 гг., осудившего как расколоучителей, так и патриарха Никона, на основе материалов и постановлений собора составил книгу “Жезл правления”, изданную Печатным двором в 1667 г. С. П. занимался воспитанием и образованием царских детей — будущих царя Федора и царевны-правительницы Софьи, привил им любовь к стихотворству. Когда же предстояло выбрать наставника для юного царевича Петра Алексеевича, будущего Петра Великого, то С. П. было поручено проэкзаменовать на эту роль дьяка Никиту Зотова. С. П. возглавил созданную при Приказе тайных дел первую в России школу нового типа, где обучал латинскому языку государственных чиновников — будущих дипломатов. Им разработан проект организации в Москве высшей школы (“академии”) по типу польских и западноевропейских университетов, положенный его верным учеником и другом Сильвестром Медведевым в основу “Привилея Славяно-греко-латинской академии” (1682—1685). В обход патриарха, под контролем которого находилась государственная типография — Печатный двор, С. П., пользуясь покровительством царя Федора, завел в конце 1678 г. в Кремле (“в Верху”) типографию, свободную от церковной цензуры, где издавал свои сочинения и др. авторов, привлекая к оформлению книг придворного художника Симона Ушакова и гравера Оружейной палаты Афанасия Трухменского. Осознавая как одну из насущных задач необходимость просвещения и воспитания общества, начиная с самых его верхов, С. П. издал в Верхней типографии “Букварь языка славенска” (1679), “Тестамент Василия, царя греческого, сыну Льву” (1680), “Историю о Варлааме и Иоасафе” (1680). Книги проповедей “Обед душевный” и “Вечеря душевная”, работу над которыми автор завершил в 1675 и 1676 гг., напечатаны уже после его смерти в 1681, 1683 гг. под наблюдением Сильвестра Медведева. Перу С. П. принадлежит богословский труд “Венец веры православнокатолической” (1670) Результатом его лексикографических штудий явился составленный им польско-церковнославянский словарь (хранится в Упсальской университетской библиотеке, Швеция).

     Новый тип культурного деятеля, какой являл собою С. П., остро воспринимался представителями традиционного сознания как чужеродный и отождествлялся с неправославием. Патриарх Иоаким осудил С. П. в характеристике, данной ему после смерти, как человека “мудрствоваше латинская нововы мышления” и под страхом наказания запретил читать его сочинения.

     Рукописи С. П., хранившиеся у Сильвестра Медведева, были изъяты и скрыты в патриаршей ризнице, были открыты миру лишь в сер XIX в., спустя два столетия после смерти автора.

     С. П. оставил огромное литературное наследие, значительная часть которого остается в авторских рукописях и писцовых списках. Не изданы полностью грандиозные книги “Рифмологион” и “Вертоград многоцветный”, включающие не одну тысячу стихов. С. П. перенес в Россию культурные традиции в которых сформировался как писатель. Он стал здесь первым профессиональным поэтом и основателем поэтической школы. Своим творчеством С. П. ввел русскую литературу в систему общеславянского и шире — европейского барокко, обогатив новыми видами творчества жанрами темами, средствами художественной изобразительности. Ее главным приобретением стали силлабическое стихотворство, получившее статус регулярной книжной поэзии, и драматургия. По примеру польского поэта эпохи Возрождения Яна Кохановского С. П. впервые в русской поэзии переложил в 1680 г. стихами одну из библейских книг — Псалтырь. “Псалтирь рифмотворная” тогда же была напечатана в Верхней типографии а в 1685 г. положена на музыку дьяком Василием Титовым. Новизна литературного предприятия С. П. оценена представителями традиционного культурного сознания как посягательство на священность “боговдохновенного” текста. “Псалтирь рифмотворная”, которую Ломоносов назвал среди прочих книг “вратами своей учености”, положила начало богатой традиции стихотворных переложений псалмов XVIII—XIX вв.

     С. П. отчетливо осознавал две основные тенденции в своем поэтическом творчестве — дидактическо-просветительскую и панегирическую и воплотил их в книгах стихов первую в “Вертограде многоцветном” (1676—1680), вторую — в “Рифмологионе” (1680). В книгах этих царит поразительное жанровое и тематическое разнообразие, они, по cловам И. П. Еремина, “производят впечатление своеобразного музея, на витринах которого расставлены в определенном порядке (“художественны и по благочинию”) самые разнообразные вещи, часто редкие и очень древние... именно тут выставлено для обозрения все основное, что успел Симеон, библиофил и начетчик, любитель разных “раритетов” и “курьезов”, собрать в течение своей жизни у себя в памяти. ” При внешней разнородности “Вертоград” обладает внутренней целеустремленностью обусловленной цельностью авторского замысла и единством нравственно философской концепции. Перед нами не сборник в привычном смысле. Разнообразные по жанрам темам и источникам стихи спиваются в единый контекст Бог — мир — человек. Мозаичным методом поэт создал картину мира, панорамное повествование, охватывающее вопросы мироздания, вероучения, догматики, морали, направленное к тому, чтобы научить человека “заповеди тощно соблюдати” и стяжать “страну невечерня света”. Энциклопедическая пестрота соотнесена с целым, с духовным единством книги. “Вертоград” предстает как художественно-дидактическая система, как многообразие в единстве и единство в “многоцветий”, это мир, рассмотренный по частям. Символична приданная произведению форма: в окончательном тексте книга имеет алфавитный тип построения. В основе такой композиции — восходящее к Апокалипсису представление о Христе как начале и конце всего сущего. Самим способом расположения стихов читателю внушалась мысль, что произведение есть образ мира, понимаемого как христианский универсум. Таким образом, творчество С. П. выявляет одну из фундаментальных идей русского барокко, связанную с представлением о мире как книге и книге как модели мира, как вселенной неисчерпаемого смысла.

     “Рифмологион” включает многообразие жанров панегирической, придворно - церемониальной поэзии, обслуживавшей государственный быт. Такая поэзия должна была обладать приличествующими ее функции художественными формами, достоинством стиля, высоким риторическим языком. Отсюда такая концентрированность в ней барочных средств художественного выражения, торжественная репрезентативность, создаваемая сочетанием искусства слова и изображения, синтезом лирического и драматургического компонентов, использованием элогиарного стиля, допускающего двойное и тройное прочтение текста, введение разнообразных форм “курьезной” поэзии. Ясно выраженная тенденция к синтезу искусств прослеживается в пяти “книжицах”, входящих в состав “Рифмологиона”: “Благоприветствование” по случаю рождения царевича Симеона (1665); “Орел Российский” (1667) — поэма, приуроченная к церемонии официального объявления наследником престола Алексея Алексеевича; “Френы, или плачи” на смерть царицы Марии Ильиничны (1669); “Глас последний” на смерть царя Алексея Михайловича (1676); “Гусль доброгласная” — поэма по случаю восшествия на престол царя Федора Алексеевича (1676). Каждая из “книжиц”— плод сотрудничества поэта и художника. Стихи можно не только читать, но и рассматривать как картину. Подчеркнутая зримость, зрелищность поэтического текста создается введением графических и живописных эффектов, эмблем, геральдики, фигурных стихов, знаков зодиака и даже отдельных архитектурных мотивов, использованием цветного письма (золото, киноварь, чернила). Изображения входят как неотъемлемая часть художественного замысла, это не внешние по отношению к тексту элементы, но часть самой художественной ткани, для которой характерно предельное слияние слова и изображения. На первое место придворная поэзия выдвинула идеи абсолютизма и священнодержавия, в ней прививались гражданские идеалы, понятие общего блага нации.

     Здесь отложилась своеобразная “грамматика идей”, а вместе с ней целый комплекс “готовых формул” с соответствующей им поэтической фразеологией, относящейся к топике официальной идеологии и культуры. Отсюда берут начало мотивы, которые стали впоследствии “общим местом” русской оды XVIII в. (царь — солнце, царь — орел, Россия — небо и др.).

     С. П. стоял у истоков русского театра. В “Рифмологион” включены, кроме панегирических приветств, две его пьесы в стихах: “Комидия притчи о блудном сыне”, написанная на широко известный евангельский сюжет притчи о блудном сыне, и “трагедия” “О Навуходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженных”, представляющая собой инсценировку библейского рассказа из Книги пророка Даниила.

     Обличением Навуходоносора как правителя-тирана автор утверждал мысль о необходимости для царя быть мудрым и справедливым, предлагая в прологе пьесы видеть воплощение такого образа в Алексее Михайловиче.

     Осуществляя синтез веры и культуры, творчество С. П. способствовало уменьшению противостояния светской и духовной культуры.

     Произведения, созданные С. П. в Москве, написаны на книжном “славенском” языке.

Поэт мечтал о том, чтобы его произведения стали известны “по всей России и где суть словяне, / в чюждых далече странах христиане”. И он действительно получил такое признание: С. П. еще при его жизни знали в Грузии как общественного деятеля и как “сладкозвучного проповедника”, грузинский царевич Александр Арчилович Батонишвили, друг и сподвижник Петра I, перевел на грузинский язык некоторые проповеди С. П. Он стал первым русским писателем, чье имя приобрело европейскую известность. О нем писали курляндский дворянин Яков Рейтенфельс в книге, предназначенной для тосканского герцога Козьмы (1680), оксфордский профессор-лингвист, автор первой в Западной Европе “Русской грамматики” Г.-В. Лудольф (1696). Сочинения С. П. почитались единоверными южными славянами, на них воспитывались в XVIII в. поколения писателей и деятелей национального просвещения в Сербии.

     Изд.: Вирши. Силлабическая поэзия XVII— XVIII веков — Л , 1935 — С. 89—119; Симеон Полоцкий. Избр. соч. / Подг. текста, статья и комм. И П. Еремина.— М., Л., 1953; Русская силлабическая поэзия XVII—XVIII вв. / Вступ. ст., подг. текста и примеч. А. М. Панченко. — Л., 1970.— С. 164—173; Симеон Полоцкий. Вирши/ Сост., подг. текстов, вступ. ст. и комм. В. К. Былинина, Л. У. Звонаревой.— Минск, 1990.

     Лит.: Татарский И. Симеон Полоцкий: Его жизнь и деятельность.— М., 1886; Майков Л. Н. Очерки по истории русской литературы XVII и XVIII столетий — СПб., 1889; Еремин И. П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого // ТОДРЛ.— 1948.— Т 6.— С. 125—153; То же // Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы — Л , 1987 — С 282—304; Пушкарев Л. Симеон Полоцкий//Жуков Д., Пушкарев Л. Русские писатели XVII века.— М., 1972 — С. 197—335 (сер. “ЖЗЛ”); Панченко А. М. Русская стихотворная культура XVII века — Л., 1973; Робинсон А. Н Борьба идей в русской литературе XVII века — М., 1974; Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность.— М, 1982 (сер “Русская старопечатная литература XVI—первая четверть XVIII в.”), Робинсон М. А., Сазонова Л. И. Заметки к биографии и творчеству Симеона Полоцкого // Рус. лит.—1988.—№ 4 — С. 134—141; Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII— начало XVIII в.) — М., 1991.

Л. И. Сазонова